Угадайка 7.5

[Вонг]

Джаред захлопнул холодильник так, будто это он, а не Дженсен его только что разозлил. Нет, ну это ж надо так. Он к Эклзу с хорошими намерениями в кои-то веки. А этот урод… Джаред грустно глянул на собак, уже принявшихся за обед, который Падалеки насыпал в миски.
– Не волнуйтесь, папочка не даст вас в обиду.
Джаред жадно отпил воды и отставил пластиковую бутылку на стол. После пробежки и прогулки с собаками дико хотелось пить и мыться. Первое он уже благополучно исполнил. Оставалось второе. Но ванную занял этот придурок. Значит, придётся его либо ждать, либо идти и действовать на нервы. Джаред выбрал второй вариант. Не только же Эклзу позволено портить настроение с утра.
– Эй! Что ты как девчонка там! Освобождай, давай, мне в душ срочно, – Джаред стукнул кулаком по двери ванной комнаты. Оттуда послышалось что-то недовольное. – Я тебя не слышу, но всё равно выметайся! Лимит, принцесса! Давай, а то все веснушки с себя смоешь.
– Иди в задницу!
– Да я бы пошёл, вот только жена не даёт, – хмыкнул Джей, прислоняясь к косяку и слушая, как вода в душе бьёт о кафель и стенки кабинки. Не дождавшись никакой реакции, Падалеки пожал плечами и, злорадно ухмыляясь, пошёл в смежный с душем туалет. Опустив крышку, он сел на унитаз и прокричал так, чтобы Дженсен слышал:
– Последний раз прошу, Веснушка!
– К чёрту тебя!
– Ну, как знаешь, – Джаред нажал на кнопку смыва и, кивнув, пошёл к двери ванной. Оттуда аккурат в тот же момент вылетел разъярённый Эклз, едва успевший обернуть вокруг бёдер полотенце.
– Твою мать, ты что творишь?
– Салка, ты водишь! – засмеялся Джаред, касаясь голого плеча Дженсена и отпихивая его с дороги, прежде чем запрыгнуть в ванную и запереть дверь прямо перед его носом. Эклз злобно ударил ногой по дереву и зарычал от боли в ушибленном пальце.

Вопрос: ?

1. Нравится, хочу продолжения!		38	(100%)
Всего:		38

@темы: Угадайка-7

---

Угадайка 7.4

[Вонг]

Дженсен смотрит Джареду прямо в глаза – пристально, ни на секунду не отводя взгляда, даже не мигая. Он накалывает на зубочистку оливку из мартини, подносит её ко рту и, обхватив губами, снимает, но не проглатывает – так и держит. Джаред с такой силой стискивает пальцами пивную бутылку, что, кажется, она сейчас лопнет, поэтому он осторожно опускает её на барную стойку и медленно выдыхает. Дженсен между тем, наконец, втягивает оливку в рот и облизывается – кончик языка медленно скользит по нижней губе, оставляя за собой влажный след, а затем весьма недвусмысленно толкается изнутри в щёку. У Джареда встаёт. Он чувствует, как член наливается кровью, как неудобно упирается головкой в широкую резинку боксеров и давит на молнию на джинсах. Дженсен ухмыляется.

Джаред отталкивается от стойки и, обогнув шумную компанию молодёжи, подходит к Дженсену. Дженсен ниже сантиметров на десять, поэтому он чуть запрокидывает голову, открывая взору Джареда горло с плавным изгибом кадыка, и вопросительно приподнимает бровь.

- Пойдём, - хрипло говорит Джаред, неимоверным усилием воли удерживая себя от того, чтобы нагнуться и облизать провокационно выставленную на показ шею.

- Прости, что? – спрашивает Дженсен, и в его голосе столько искреннего удивления, что Джаред на секунду стушёвывается: не ошибся ли.

Но лишь на секунду, потому что Дженсен подносит ко рту бокал и, осушив его до дна, быстрым движением языка слизывает со стенки тонкую прозрачную струйку.

- Ты так пялился на меня, что я решил, хочешь познакомиться, - пробует Джаред ещё раз.

- Уверен? - усмехается Дженсен. – А может, я пялился вон на того блондина – он как раз сидел прямо за твоей спиной.

Джаред бросает взгляд назад через плечо и качает головой:

- Навряд ли. Он ещё большая пассивка, чем ты. И что бы вы делали в одной постели? Хвастались, чья холёная задница может принять больший член?

- Фу, как грубо, - поджимает губы Дженсен.

Вопрос: ?

1. Нравится, хочу продолжения!		44	(100%)
Всего:		44

@темы: Угадайка-7

---

Угадайка 7.3

[Вонг]

- Я его забираю, - голос у Сэма ровный и бесцветный. Охотник устало смотрит на бескровное неподвижное лицо перед ним, на провода, опутывающие тело. Если бы не едва заметное вздымание-опускание груди и мерный гул приборов – человека на больничной койке можно было бы принять за мертвеца.
Сэм невольно кривится от пришедшей в голову мысли и сжимает в кулак чуть дрожащие пальцы.
- Я его забираю, - повторяет он громче, словно сам пытается свыкнуться с принятым решением.
Молоденькая медсестричка почему-то начинает причитать и не сразу бежит за врачом.

Семь долгих дней он был Джоном Доу, безымянным коматозником из палаты 494 в отделении интенсивной терапии. Его нашли двое рабочих на заброшенном заводском складе неподалеку Ньюкасла, на самой границе Вайоминга и Южной Дакоты. Злая ирония, как позже подумает Сэм, который в отчаянных поисках объездил за это время всю Калифорнию.
Прошла неделя, прежде чем имя «Джон Доу» на табличке у койки заменили на «Дин Кэмпбэлл».
Повреждения незначительны, жизненно важные органы не задеты, видимых причин, объясняющих состояние комы, нет, но…
Врач, полноватый лысый человечек, сыплет медицинскими терминами, из которых Сэм почти ничего не понимает. Необратимый ущерб, организм не реагирует на внешние раздражители, мозг просто выключился, как если бы проводка не перегорела, но рубильник опустили, погрузив все во мрак.
Сэма почему-то смешит такое сравнение, и он, не сдержавшись, начинает смеяться – и смеется, едва не захлебываясь, пока тяжелая теплая ладонь Бобби не ложится ему на плечо. Он оборачивается, виновато улыбается краешком губ и смотрит на разномастные костыли Сингера, прежде чем встретиться с ним взглядом. Старый охотник молчаливой тенью всегда рядом в эти дни.
- Мистер Кэмпбэлл, - после неловкой паузы обращается врач к Сэму, - не думаю, что вы полностью отдаете себе отчет в том, о чем просите, - он теребит пальцами почти оторвавшуюся пуговицу на белом халате и комично задирает голову, пытаясь заглянуть Сэму в глаза, - вы не понимаете…
- Нет, это вы не понимаете, доктор, - резко и сухо обрывает его тот. – Я ближайший родственник Дина, и пока он недееспособен…
Сэм почти незаметно сглатывает предательский комок в горле и хладнокровно продолжает:
- Подготовьте отказную расписку – я все подпишу.

Вопрос: ?

1. Нравится, хочу продолжения!		60	(100%)
Всего:		60

@темы: Угадайка-7

---

Угадайка 7.2

[Вонг]

Корабль Дженсену нравился. Крепко скроенный, лёгкий и грациозный, да только по «Фортуне» всё равно скучал. Своё, родное – не подведёт никогда, вытащит на себе. Но делать нечего было – чтобы корабль восстановить, чтобы снова можно было выйти в космос, деньги нужны. А их не было – последнее дельце сорвалось, с оглушительным треском на ближайшие галактики. Тут не просто затаиться пришлось, а разбежаться по углам, и надолго, а о «Фортуне» - забыть пока что.
Дженсен от самого днища до верхушек мачт всё осмотрел, облазил каждый закоулок, каждую трещинку рассматривал, но ничего страшного так и не нашёл. Всё правильно, как и должно быть на таком корабле, будто специально его для этой экспедиции создавали.
Не доверял всё равно.
И команде не доверял.
Кто набирал эти отбросы – понятно было, но чем же надо было думать, чтобы взять на борт отъявленных головорезов? Да одним видом своим они вызывали как минимум желание оказаться на другом корабле, а лучше – в галактике другой, а тут таких полная шхуна собралась.
Дженсену очень хотелось в лицо посмотреть тому придурку, который вообще эту авантюру затеял. Раньше казалось – всё равно ничего не получится, а деньжата вроде бы не слишком сложные достанутся. А теперь, как команду увидел всю, до последнего юнги, так совсем паршиво стало. Интуиции своей Дженсен доверять привык, тут, видимо, старые, почти исчезнувшие уже кошачьи гены прабабки с далёкой Квэйты свою роль играли, но вот прямо сейчас надеялся, что подведёт она, и удастся выбраться из этой заварушки, не лишившись шкуры.

Вопрос: ?

1. Нравится, хочу продолжения!		37	(100%)
Всего:		37

@темы: Угадайка-7

---

Угадайка 7.1

[Вонг]

- Даже если ты закроешь глаза, тебе не спрятаться, не сбежать, не уйти и не забыть, что здесь происходит каждый день. Каждый момент. Пугает?
- Ты с ума сошёл.
- Разве я отрицаю? Представь только. Идеально отлаженный механизм. Нажимаешь там, где надо, и получаешь в ответ ту реакцию, какую хочешь увидеть, будь это информация или стон. Что угодно. Я никогда не был нормальным. Да и ты тоже. Иначе бы не оказался здесь.
- Ты знаешь, зачем я здесь. Чтобы..
- Спасти жизни людей, приблизить окончание войны. Самому не надоело, Падалеки? Весь этот трогательный сентиментализм. Тебя отправили на смерть, вас выдрессировали, чтобы вы принимали это как должное и были горды чувством патриотизма. Твоя страна даже не знает, как твоё имя и ей всё равно, жив ли ты сейчас или уже давно сгнил где-нибудь. Это антиутопия, Джаред. Каждая тварь хочет жить, но не каждая может и умеет сражаться.
Джаред отвёл взгляд, прикрывая глаза и отворачиваясь, это начинало его постепенно сводить с ума. Все эти кажущиеся разумными и правильными доводы.
Дженсен молча подошёл и, сжав пальцами подбородок Падалеки, заставил повернуться к себе.
- Ты же боишься. Боишься, потому что согласен со мной, но всё ещё пытаешься верить, что это не так. Хэппи-энда не будет, Джаред. Это не про нас.
Он оговорился, и Джаред тут же вскинул голову, встречаясь с Дженсеном взглядом, но на лице того не мелькнуло ни единой эмоции, ничего абсолютно. Эклз только склонился и медленно, словно вынужденно, коснулся губ своими:
- Вера-пережиток прошлого. А прошлое обычно хоронят. Не дай закопать себя вместе с ним.
Падалеки молча прикрыл глаза, неуверенно, осторожно потянувшись за поцелуем.

Вопрос: ?

1. Нравится, хочу продолжения!		34	(100%)
Всего:		34

@темы: Угадайка-7

---

Новый тур Угадайки!

[Угадайка СПН]

Хэй-хэй-хэй, народ, кто тут у нас?

Впереди Дисней фест и Биг Бэнг, и мы точно знаем, что ваши закрома простаки-напростаки ломятся от больших вкусных текстов! Чем не повод по-быстрому замутить новый тур классической Угадайки?

код

<a href="http://www.diary.ru/~spn-ugadajka/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/7/9/5/6/795657/69039575.jpg" /></a>

Правила:

1. Фикрайтер находит у себя в черновиках кусок текста по СПН/РПС, который еще никто не видел (можно написать новый). Размер: 200-300 слов. Присылайте по умылу вот сюда!
2. Отрывки вывешиваются в отдельный пост в сообществе анонимно!
3. А потом мы пытаемся угадать, кто что написал =)

Примечание: да, участвовать могут все желающие. Но, отвечая на вопрос "я никогда ничего не писал/у меня полтора пч и меня никто не знает, можно поучаствовать?" — это игра "угадай автора" а не "давайте посмотрим, с кем меня перепутали".
Будьте бдительны и осторожны

Прием заявок закрыт

запись создана: 05.10.2011 в 22:40

@темы: организационное

---

Работы с "Испорченного телефона"

[Угадайка СПН]

Для тех, кто боялся, но хотел спросить:
Работы уже можно публиковать у себя на дневнике и где угодно =)

---

Цепочка № 3: мастерпост

[Угадайка СПН]

Итак, мы рады представить вам третью и последнюю цепочку нашей игры. Полагаем, что в рамках Дж2 она осталась только благодаря изначальному ограничению цепочки, но телефон тем не менее традиционно получился испорченным, а значит, шалость удалась.

Исходный арт:	Итоговый арт:
Артер MARiKa.	Артер mingus

Список работ в цепочке:

Звено 1: Звено 2: Звено 3: Звено 4: Звено 5: Звено 6: Звено 7: Звено 8: Звено 9: Звено 10: Звено 11: Звено 12: Звено 13: Звено 14:

автор Temnaia Nimfa, фик «Наизнанку» артер Naturka, арт автор Fly!, фик «Дурацкая затея» артер Белый кролик, арт автор Капитан Колесников, фик «Он нашел его» артер Kicked In The Teeth, арт автор виски танго, фик «Паттерн» виддер Римроуз, клип «Dream A Little Dream Of Me» автор curious_werewolf, фик «Мистер Смит и Белый Кролик» артер egorowna , арт автор deirdra, фик «Фуга» виддер Loks, клип «...and I followed» автор Brian J. Christopher, фик «Мой личный штат Техас» артер mingus, арт

Спасибо всем, кто играл с нами, участвовал и комментировал, особое — за оперативность, понимание и помощь в заменах.
Ваши организаторы Thymus, Addie Dee и Вонг.
До новых встреч!

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 14

[Угадайка СПН]

Арт сделан по мотивам фика «Мой личный штат Техас»

Артер: mingus

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 13

[Угадайка СПН]

Текст написан по мотивам клипа «...and I followed»

Название: Мой личный штат Техас
Автор: Brian J. Christopher
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: J2
Предупреждения: все больны; смысла мало
Примечания: название - из-за фильма Гаса Ван Сента "Мой личный штат Айдахо".
Нарколепсия - заболевание центральной нервной системы, характеризующееся сложными расстройствами сна: приступами внезапного засыпания, галлюцинациями при засыпании и пробуждении, кратковременной парализованностью тела.

--

Мой личный штат Техас

Мой личный штат Техас

--

"Их много. Я насчитал пятерых, но не уверен, что не проспал еще кого-нибудь". Дженсен сводит брови, глядя в исписанный лист бумаги - его почерк, а ни слова знакомого.

- Мы больше не в Канзасе, детка, - Джаред возникает на пороге и бросает набившую оскомину фразочку. Останавливается посреди комнаты - босой, в одних джинсах, рисуется. Скорее всего, это и не Джаред вовсе. Дженсен отмахивается от него и записывает: "07/04, отель "Санденс", скучно, солнечно". Раньше - до поездки - его заметки состояли почти исключительно из цифр, и он пытается вернуться к этому формату, но иной раз лишние слова сами выплескиваются.

- Хорошо, что ты не спишь, - продолжает Джаред, - нам бы неплохо выехать сегодня в ночь.

Точно - не Джаред. Тот, хоть и с шилом вечным в заднице, не рвется постоянно в дорогу. Это или Сэм, его мелкий брат Сэмми, которому нужна четкая цель и мотивация, или Клэй, ищущий и не находящий. Лень приглядываться, кто именно. Дженсен читает несколькими строчками выше: "Карта. Границы очерчены красным. Юг и юго-восток". В глазах чернеет, загорается изнутри век картинка. Он засыпает.

- Доброе утро, - говорит Джаред откуда-то сверху. Дженсен моргает, садится и оглядывается, ставит мысленную галочку: неизвестно когда/неизвестно где, обочина хайвея, темно, звездно. Надо это записать.

- Привет, - отвечает он. Джаред - или кто-то из других - треплет его по волосам и протягивает сэндвич в замызганной обертке.

- Через три или четыре дня будем дома. Это если с остановками считать.

- Хорошо.

Слово "дом" заставляет дернуться всем телом, по лицу пробегает привычная судорога, Дженсен падает головой Джареду на колени и ждет, пока вернется контроль над мышцами. Он помнит - очень смутно - что они поехали сюда для того, чтобы найти причину возникновения разных Джаредов, но еще помнит четкую уверенность: ищут они не там, где надо. Он снова начинает жалеть, что сказал им правду об остальных, убедил каждого, что не лжет; не потому, что не хочет или не хотел ехать, а потому, что Сэм терпеть не может бессмысленных поступков. Сэм значит для Дженсена чуть ли не больше, чем все они, вместе взятые: с Сэма все началось, без Сэма не было бы того Джареда, каким Дженсен его узнал и запомнил. То есть, технически, они уже нашли причину его состояния. Просто звучит оно недостаточно веско для логичных и нелогичных, импульсивных и спокойных, простых и сложных персонажей. А может, Дженсен даже ни разу не излагал им эту теорию - он записать-то не всегда успевает, что кому сказал, пока бодрствовал.

Он помнит, что совсем недавно ему было лучше, ну, в смысле болезни: единственный симптом, остававшийся с подросткового возраста - повышенная сонливость днем - даже работе редко мешал. Странное дело, что становится хуже с годами, и что каким-то образом перемешивается с тем, что кое-кто съехал с катушек. Вроде бы врачи говорят...

- Тише, тише, сейчас пройдет, - бормочет Джаред, будто не знает, что Дженсену не больно ничуть, и давно перестало быть страшно. Зато становится ясно, что с ним в кои-то веки именно Джаред. Дженсен скучает по нему постоянно, до горечи во рту, когда рядом другие, хотя сильно любит каждого.

Перед глазами возникает дешевая комната, Сэм-без-души с пачкой купюр в руке, и он сам, только на десяток с хвостом лет моложе: Алек. Привычно яркая галлюцинация кого-то из своих с кем-то из Джаредов. Это постоянно происходит; это, пожалуй, логично; он не может не думать: а если бы у меня такое началось? если бы все мои вылезли из головы наружу, как бы они ужились с Сэмом, Люцифером, Клэем, Томом, еще черт знает с кем? Ролей было много и, видит Бог, он не принимал большинство близко к сердцу. Просто хочется иногда, ну, соответствовать. Когда Джаред снимает упавшую ресницу с его щеки в очередной раз и требует, улыбаясь по-детски, по-домашнему (Том Кинкейд или Дин Форрестер?) загадать желание, Дженсен неизменно просит у высших сил сделать его таким же, как Джаред, чтобы во всем, всеми, дополнять его.

Приступ заканчивается, и Дженсен со вздохом разворачивает сэндвич. Джаред обнимает его одной рукой за плечи, смотрит в небо, перечисляет грубым шепотом названия созвездий, википедия ходячая. Три дня до Техаса, юго-восток? Нет, юг, если Люцифер говорил, что они больше не в Канзасе. Нет, это был не Люцифер, хотя усмешка похожая. Нет, нет, нет. Вечная с ними путаница. Невнятная карта Соединенных Штатов Падаландии.

Дженсен жалеет о том, что сказал им правду, но не жалеет, что не стал спорить с единодушным решением Джаредов не обращаться к врачу. А все потому, что Дженсен жадный.

Перед съемками финала совершенно замучили видения о том, как он уходит, по-диновски нахмурив брови, и плотно прикрывает за собой дверь. Он ушел бы первым, в этом сомнений нет, если бы дошло до такого. Помнил эти видения, что самое забавное, ярче других, и не понимал, откуда такой глупый страх - собственного ухода, ведь от Джареда на тот момент его отлепить не в состоянии был никто, никак, никогда. И уж особенно после того, когда его самый родной в мире так удачно свихнулся, добавляя к сформировавшейся за годы со-зависимости. Так что после вечеринки в честь конца съемок он, не спрашивая разрешения ни у кого из Джаредов, просто позаботился о том, чтобы их не ждали к четвертому июля. Собак - Джордану и Данниль, сувениры - на ebay, фанатам - видео на твиттере, друзьям и родителям - по звонку и открытке. Хорошо, что как-то незаметно для себя самого научился идеально копировать почерк Джареда. Хорошо, что адвокат Женевьев еще полгода назад разобрался с документами о разводе.

- Ты в курсе, что я тебя похитил? - спрашивает Дженсен с полным ртом.

- Эй. Это была моя идея - прокатиться.

- Конечно, твоя. Мне бы в голову не пришло.

- Вот так-то. Все мои идеи гениальны.

- Никто и не спорит.

Лучший способ заткнуть Джареда - согласиться с ним. Дженсену, на самом-то деле, вовсе не хочется его затыкать, пока он тут, а само вылетает, по древней привычке. Он откладывает сэндвич на траву и поворачивает голову, смотрит в подсвеченное звездами лицо, думает: интересно, а если я придумаю для него новую роль, он ее оживит тоже, или это не работает так? Впрочем, сценарист из него фиговый; вот режиссер, кажется, все-таки очень ничего.

- Не будешь доедать? - спрашивает Джаред.

Дженсен качает головой: у него перед глазами уже не далекие отблески хайвея, а кровать, занавешенное окно, разморенный после секса Алек и Люцифер (однозначно - Люцифер, горячий, опасный и глупый, как обиженное дитя).

- Не спи, - шепчет Джаред ему в висок, - не спи, Дженсен.

Дженсен замечает, что он убрал руку - наверное, чтобы спрятать сэндвич до лучших времен - и просто сидит рядом, вплотную, теплый.

- Я тут, - говорит Дженсен, склоняя голову ему на плечо.

Джаред просыпается совершенно дезориентированным, когда роли сменяются прямо во сне, ловит ртом воздух и озирается по сторонам. Дженсен узнает в этом собственную болезнь и ругает себя за невольную улыбку: наверное, не нужно ничего больше желать, все и так совпадает отлично.

- И я тут, - улыбается Джаред.

Именно. Чертовски хорошая ночь.

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 12

[Угадайка СПН]

Клип сделан по мотивам фика «Фуга»



Виддер: Loki
Название: ...and I followed
Песня: Shell Shock
Исполнитель: Clint Mansell
Предупреждения: слеш, подразумевается дж2
Категория: AU
Пэйринг: Джаред/Дженсен
Саммари: Я последовал за ним. Я был должен.
Время: 1:50
Размер: 23 MB
Links: смотреть | скачать 23 MB

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 11

[Угадайка СПН]

Текст написан по мотивам арта:


Название: Фуга*
Автор: deirdra
Пейринг: Джаред/Дженсен
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: au-rps, много посторонних и разноплановых лиц разной степени порченности))
Саммари: бежать вдвоем всегда интереснее, а если целой толпой - забудь одиночество, даешь путешествия, много и разные!
Примечание: это очень сильно ау, дорогие читатели. вся вселенная текста - некий сферический конь в вакууме, предельно идеализированная (насколько могла избежать внедрения любых реальных последствий, моментов, связанных с имеющимися в наличии проблем у Дженсена и Джареда - настолько и избежала). помним об этом, я очень прошу! критика всегда любима и всегда уместна, да, конечно. но это - моё идеальное представление о том, что если соулмейт, то всегда и везде, и ничто не будет препятствием. спасибо за понимание!

Я последовал за ним. Я был должен.

Неразумная дева, инфернальный супруг.
"Одно лето в аду"

***
Дженсен писал: Мир полон углов, карманов, станций, холодных комнат и прохладных отношений. Сколько людей - столько и предпочтений, кому как нравится, кто кого ненавидит. Что до меня, - писал он днём позже, помечая острой галкой новую запись, - хуже нет, чем разогревать остывшее. Лучше трахаться с мертвецом - больше правды. Да, - вписал он над самым краем, уточняя, - уж лучше перетрахать кучу мертвецов.

Летом десятого года он проснулся затемно, выключил будильник (до звонка ещё добрых полтора часа оставалось), оделся, бесшумно переступая босыми ногами по холодным половицам, и, прихватив бумажник с кредиткой и тетрадь в кожаной обложке, вышел из квартиры. Дверь тихо прикрыл за собой, сунул ключ в цветочный горшок, под блюдце, глянул на почтовый ящик - белело что-то, газета или счета, проверять не стал. Слегка поцокивая подошвами на гулких, чисто вымытых ступенях, он легко сбежал вниз по лестнице и вышел.
Больше его здесь не видели.

***
Дженсен писал: Мир полон демонов, грязных тварей, шлюх с ангельскими лицами, детей с кровавыми руками, просто демонов и просто ангелов, крылатых по-настоящему, университетов, морей, заливов и изредка - суши. - Тут он оставил закладкой тонко очиненный карандаш, изгрызенный с конца, а позже вписал-втиснул строчкой поверх написанного: - Я не против такого множества, видит бог: пусть оно всё будет. Но каков тогда ад, если все самое страшное, бессмысленное и жестокое, что можно себе представить, придумано людьми. Человеком. - Сам себе и ответил, кратко: - Ад - это ожидание. Когда не помнишь, кого ждешь и зачем.
Он часто возвращался назад, к исписанным страницам, чтобы уточнить или осмыслить беспокоящие его вопросы.

Годом позже, когда сентябрь громил ударом кулака синее, синее небо Атлантики (шли шквальные грозы по всему Среднему Западу, пылили торнадо, один за другим), на пригородной ветке нью-йоркского метро у банкомата встретились двое. Парень в полосатом галстуке и белой рубашке - пиджак скинул, жара доняла - снимал деньги со счета, одновременно разговаривая по мобильному, когда его толкнул кто-то. "Простите", - извинился тут же неловкий некто. Парень в галстуке лишь веки опустил, занятый важным телефонным разговором, показывая без слов: все нормально, ничего страшного. Они почти разошлись, но тут вмешался третий. Высокий и внезапный, как черт из табакерки - никто толком сказать не мог, откуда вдруг взялся - он прихватил Некто за плечо цепкими пальцами, притормаживая.
"А ну стой, - приказал коротко. - Верни, что взял." Тот заартачился, тускло бормоча "отпусти, не то хуже...", вскрикнул пронзительно от острой боли в плече и, жалкий, быстро вытащил из-за пазухи бумажник. Парень в галстуке, забыв о телефоне, уставился на свой бумажник, на долговязого, снова на бумажник, машинально ощупывая собственный опустевший карман. Вокруг них троих уже собиралась толпа: все любят поглазеть на Событие, только дай. Галдели не по делу, а больше так, усиливая сутолоку, кое-кто поумнее зычно выкрикивал полицейского. Тут и поезд примчался, толпу сдуло по вагонам, разметало - на отъезжающих и встречающих, поток сменился на новый, и неудачливый воришка попытался, пользуясь неразберихой, сделать ноги, да не тут-то было. Сильной рукой его поволокло, лишь пятками заскреб, и пришпилило к стене рядом с телефонной будкой, в закутке между кассами и лестницей-эскалатором. "Куда собрался, - спросил высокий парень, притиснув локтем сильнее под горло, вбивая в стену. - У нас серьёзный разговор". Тот пискнул что-то и умолк на полуслове, скосив глаза вниз: широкое лезвие уперлось ему аккуратно под ложечку, распарывая натянувшийся хлопок футболки. От страха он и дышать забыл как, и огрызаться, и бежать уже не думал. Стоял, вытянувшись, на цыпочках, смотрел неотрывно на кончик ножа. Взмок от ужаса смертельного. Неизвестно, чем бы все закончилось, не подоспей тот самый в галстуке, пострадавший. Он медленно сложил телефон, будто раздумывал на ходу, стоит ли вмешиваться или предоставить событиям право идти своим ходом. Решив в пользу первого варианта, он протиснулся следом в узкий зазор и чуть не задохся - запах мочи, котов и грязного человеческого тела сшибал с ног. Очевидно все и вповалку жило, спало и испражнялось в одном месте. "Отпусти, - сказал он, обращаясь к парню с финкой. - Пусть катится к черту. С него хватит." Бочком, бочком и правда оттеснил поборника справедливости. Воришка-щипач, жалкий, мокрый от пота и взъерошенный, стек по стене вниз, усевшись прямо на гниющие картонные коробки. Там его и оставили.
От платформы, пыхнув мягко сошедшимися дверями, откатил поезд.
"Мой", - сказал парень в галстуке. Задумчиво смотрел вслед, вертел мобильный в ладони.
Парень с ножом по-быстрому спрятал финку в рукав - и как протащить умудрился? "Что делать собираешься?" - спросил он запросто, будто они знакомы лет сто были. - "Ждать." - "К черту ждать. Хочешь - ко мне?"

***
Дженсен писал: Мир имеет форму вавилонской башни. И все такое. Прилагающееся. - Ему или лениво дальше стало мысли излагать, или отвлекли его. По привычке дописывать начатое, он писал потом, торопливо сминая слова и комкая буквы в месиво нечитаемое: - Никто не понимает друг друга, говорят на птичьих языках, странном наречии - о том, чего не бывает, о пустом, своем, глухие и калечные. А порой мир похож на долбаную пизанскую башню. И, знаете, знаешь, ты: я хочу быть тем, кто пнет её. Чтобы свалилась наконец (всегда бесили незаконченные вещи и недоговоренные фразы: я что, чёртов телепат - угадывать?).

Они мерили шагами платформу: на каждый шаг долговязого приходилось полтора шага парня в галстуке. У него снова заиграл мобильный, он быстро глянул, кто, сбросил звонок, второй раз, третий. "Может, выключишь?" - заметил терпеливо долговязый. Парень в галстуке улыбнулся и вправду отключил мобильный, сунул в карман брюк. "И, кстати, держи - твоё, - долговязый протянул вытащенный бумажник. - В другой раз смотри лучше."
Говорил он с прохладцей и держал себя так же, заметно было: не из тех, кто навязывается, предпочитает сам по себе, а если и выбирает знакомцев, то исключительно по собственной прихоти.
- Как тебя зовут? - неожиданно спросил он, не дойдя до конца платформы.
Парень в галстуке столь же неожиданно смешался, хотя чего там - вопрос проще некуда. Он сморгнул, облизал губы и, перекрикивая очередной подкативший поезд, ответил:
- Дженсен.
Парень с ножом одобрительно улыбнулся. Улыбаясь, он поразительно менялся: про такого в жизни не подумаешь, что запросто человека ножом пырнуть способен.
В вагоне они уселись рядом.
- Странное имя.
- Какое есть.
- Все равно странное. А в честь кого, если не секрет?
Дженсен взглянул на нового знакомца: тот действительно интересовался, без желания заболтать пустоту дребеденью бессмысленной. Вагон качнуло и мягко замедлило, очередная станция. Они оба примолкли и одновременно встали, уступая места пожилой паре с пушистой кошкой в переноске.
Разговор вернулся к ним, когда Дженсен и думать забыл: мнительный, всегда сомневался в собственной значимости для кого-то другого, предпочитал молчать или говорить на нейтральные темы, или лгать.
Парень оказался не дурак, понял правильно его заминку:
- Не хочешь - не говори, - сказал он негромко, подловив паузу в гулком шуме движения. - Насильно выбивать не стану, честное скаутское.
Дженсен, обхватив крепче поручень, рассмеялся:
- Да просто, - поймал недоверчивый взгляд собеседника. - Ну, ладно: в честь улицы. Так пойдёт?
- Чувак, ты один такой на миллион. Если не навешал мне тут лапши.
- Это точно. В смысле, что я один такой.
Оставшуюся дорогу они молчали, каждый думал о своём. А держались все же вместе, висели на одном поручне до самой последней станции. Молчание не тяготило ни того, ни другого.

Дженсен сообразил, что сам-то не знает имени своего странного попутчика, когда они выходили из метро, прямиком в месиво огней, людей и машин - вечерний Манхэттен.
- А тебя как? - прокричал он в самое ухо, такой страшный шум стоял вокруг. - Имя?
Парень улыбнулся широко, лицо с хитрецой и весь он - сам в себе, сходу и не раскусить, вдруг понял Дженсен.
- Джаред, - сказал он. - Не находишь это немного судьбоносным? - Он прицокнул языком, обдумывая своё, и добавил к чему-то: - Ребятам понравится.
Подмигнул. Дженсен открыл рот ответить "забавно", и тут их разделило встречным потоком. Встретились снова на поверхности, и Джаред просто сказал: "Иди за мной. Здесь недалеко."

А после Дженсен познакомился со всеми: и с Клэем, и с Люцием, и с Сэмми, и с Сэмом. Как там их Джаред назвал, когда они из подземки выходили? "Ребятам понравится", - сказал он. Был прав: Дженсен пришелся, его приняли. Порой он начинал думать: его ждали. Мысль кружила назойливой мухой, а он все никак не мог избавиться от неё, возвращался снова и снова, перебирая каждого, мысленный пасьянс раскладывая: Джаред, Клэй, Люций, Сэм, Сэмми. Сжимал кулак, воображая глупости: до одури похоже на пять пальцев одной руки.

***
Дженсен писал: Он делал вид... Он, он вообще ужасный показушник, притворщик, готовый пересмеять что угодно и кого угодно, готовый изобразить большее, чем есть на деле. Говорит странные, нелепые, правильные вещи. Как старушка Парамаунта, Бетти Буп: с тех пор, как в моду вошел цвет, дела идут совсем туго. Правда, потом добавляла: но все, что надо, по-прежнему со мной! - Запись того дня осталась неполной, но он не стал дописывать, очеркнул снизу долгой жирной чертой. Вроде: здесь я закончил.
Иногда он мыслил по существу, в этом ему не откажешь. Знал меру.

Про Бетти Буп вспомнил Клэй.
Они лениво жевали солёный попкорн, и Джаред на полном серьезе уверял, что Дженсен ни черта не понимает в попкорне.
- Ты его пересолил, - сказал он.
- Нет.
- Это не вопрос, а факт.
Дженсен спокойно придвинул ведро с поджаренными зернами к себе ближе, ставя между колен.
- Иди в жопу, - посоветовал он. - Не хочешь, я сам съем.
В следующую минуту его прижимали к полу, навалившись сверху всем телом. Дженсен, отдышавшись, пнул коленом прицельно в живот или пах нападавшего, обрадовался сдавленному "ох" и поспешил воспользоваться удачей. На возню, конечно, сбежались джаредовы псы, Сэди и Херли, любопытные, как все собаки, и безалаберные, как сам Джаред. Они, потявкивая в ободрение хозяину, крутились рядом, тыкались холодным носами, мешая людям разбираться. Пока Дженсен не прикрикнул строго, улучив момент: "А ну пошли вон!" Так, - отдуваясь и заведя руку соперника назад к лопатке, подумал он, - а теперь надо разобраться, кто тут.
- Ты кто? - наклонившись ниже, просипел Дженсен, внимательно следя, как бы чего не выкинул, хитрый ведь, сволочь. - Отвечай!
Джаред задышал часто-часто, моргнул, рванулся было, незамедлительно получил коленом под ребра и утих.
- Отвечай, - повторил строже Дженсен. Сжал вывернутую кисть сильнее (там сломано было, давно, он знал).
Джаред заерзал, вывернул шею, будто дышать невмоготу стало. Кадык дернулся вверх-вниз, забилось сильнее под челюстью, и Дженсен, сохраняя захват, начал потихоньку паниковать: он ещё не привык, не мог самостоятельно отличить одного от прочих и часто терялся совершенно. Впрочем, решил он, считая мучительно долгие секунды молчания, все равно расколется. Просто, сука, слишком хитрый.
Это было правдой.
- Где Вин-ни? - наконец произнес Джаред. Громко глотнул. И задышал, задышал быстро, шумно.
Ф-фух, Дженсен перевел дыхание, отодвинулся. Клэй, понятное дело.
Дженсен отпустил его, помог подняться и дойти до дивана. "Ёбаный в рот!" Терпеть не мог этого: пусть самый, кажется, безопасный и просто очаровашка, но настолько стронутый он был, будучи Клэем - спасибо, плавали, знаем: любое безобидное обращение типа "а как ты насчет вместо унылого говна дискавери поглазеть на Белуччи в "Пристрели их!" он мог переиначить как-то по-своему и выбеситься на пустом месте. Мнительность Дженсена не шла и близко в сравнение с параноидальной подозрительностью Клэя.
Ладно, вечер закончился хорошо. Они досмотрели передачу про самые идиотские профессии, доели попкорн. Перед тем, как лечь спать, Дженсен собрался выгулять собак: Клэй терпеть не мог любую домашнюю живность, собаки чуяли и сторонились ответно.
Он уже пристегнул поводки к ошейникам, оглаживая суетливо метущих хвостами сэдихерлей по бокам и ластящимся мордам, когда заметил кое-что мелькнувшее в зеркале.
- Эй, - позвал он, натянув туже поводки, заставляя псов прижаться ближе, те топтались, толкая мордами колени, порыкивали в сторону чужака. - Ты далеко собрался, Клэй?
Тот вышел из комнаты, одетый.
- С тобой, - спокойно сказал он. - Хочу пройтись.
Они гуляли недолго, передвигаясь неровными зигзагами - от светлого пятна в темноту, снова в свет, снова в слепь. Псы шугали лаем бродячих котов и юрких крыс. Клэй грел руки, засунув глубоко в карманы пальто, зябнущий, теплолюбивый.

С Клэем было здорово. В постели. Как ни с кем из прочих: он отзывался, лип, ругался громко и отвечал чутко, понимая, что нужно и когда. В других Дженсен не находил столь полной отдачи, ни в ком, пусть любил каждого, без исключения.

***
Писать он не стал. Оставил лист пустым и белым, отпечатал скан двух ладоней на принтере, посадил под скрепку к корешку переплета - вместо очередной записи. Отлистав следующие страницы, он снова вернулся и поставил только число на скане, "тринадцать" - не день, не месяц, не год. Что ему взбрело в голову, прихоть какая - да кто бы знал.

С Сэмми Дженсен встречался редко. Тот будто стеснялся появляться, предоставляя это право другим. Но если появлялся, то всегда своевременно и в моменты крайней необходимости.
Дженсен как-то раз отстегивал замок велосипеда - "ты чокнутый, если думаешь на тачке здесь успевать куда-то", сказал ему Джаред в первые дни их совместной жизни - и в этот самый миг получил хороший удар по шее. Уже потом сообразил: чуть выше ударь - и привет, святой Петр. Внезапность нападения и помогла, и подвела: потеряв равновесие, Дженсен упал на колени и здорово расшиб нос о седло, зато избежал следующего удара. Краем глаза он разглядел нападавшего: парень, лет на пять моложе, но массивнее и явно здешний, знает, что и как. Успел удивиться: он что, на велик польстился? Дальше думать было некогда, резко обернувшись, он выпрямился и блокировал удар, подсек встречно ногой, тут-то рядом и оказался Джаред.
- Ничего, - с трудом выговаривая слова через заливающую рот и нос кровь, предупредил Дженсен, оттесняя подоспевшего приятеля подальше, - порядок, я разберусь.
Ему хватило меньше минуты, чтобы сообразить: совсем не порядок, даже близко нет. Парень в черной куртке - латинос, здоровый, с перекаченной шеей, тугой и неповоротливый, - уже успел подняться на ноги. Сейчас, оглядывая Дженсена и выросшего как из-под земли - кто это, кто? - второго, он криво ухмыльнулся. "Ну что, белые сморчки, - говорил весь его вид, - настала веселуха, ага?" Следовало ждать подкрепления: не один он тут промышляет, ясное дело.
Дженсен наскоро отер лицо, сплюнул кровью. Голова шумела, ни черта за этим ёбаным шумом не слышно.
- Беги, - коротко сказал он латиносу. - Уходи отсюда.
- Завали хлебало, - отозвался тот презрительно.
Он ещё и пальцы разминал показушно. По правую руку от Дженсена один из пятерки замер и приготовился: бить насмерть.
Это Сэмми, понял Дженсен, шестым чувством угадав. От страха челюсти свело, муторно закачалось, завертелось - баки, перекладины, три далеких тёмных силуэта. Здорово этот гад врубил, ничего не скажешь, наверняка сотрясение.
Сэмми Винчестер - парень с вихрами на затылке, лезущей в глаза челкой, вечным бардаком добра и зла в голове и возом упрямства, о которое можно было расшибиться в лепешку. Всё равно не переупрямишь. Сэмми Винчестер выскакивал чаще других во время всяческих заварух, быстрый, как его фамилия: Вин-чес-тер - яркий, звонкий, бешеный. Ненавидел всех, на кого обращал внимание Дженсен (если, по его мнению, человек внимания того не стоил), ненавидел всех, кто оказывал внимание Дженсену, ненавидел люто всех и разом возле Дженсена, ревновал дико, обманывая своей широкой улыбкой и видом не-тронь-сам-уйду. Был он лжив, ревнив, верен - до бесконечности. Был он тих и неуловим, как воздух.
Именно он тогда, на платформе в Ньюарке чуть не порешил карманника, стибрившего на свою беду бумажник Дженсена.
Дженсен сказал, не отводя взгляд от латиноса (он видел, что те трое ещё ближе подошли):
- Оставь его.
Сэмми лишь ноздри сильнее раздул, выдыхая шумно.
- Пошли отсюда, - повторно сказал Дженсен. - Сейчас сюда ещё подтянутся.
Латинос кивком подтвердил правоту его слов: не сомневайся, дохляк, свое получишь.
Сэмми коротко ответил:
- Нет.
Как камень швырнул.
- Я сказал: пошли.
Латинос в чёрной куртке сам все испортил. Ещё шире ухмыльнувшись, он смачно сплюнул и сказал такую тошнотворную похабщину, что, ей-ей, даже Херли бы не одобрил и все чуваки из шоу Джимми Кимвелла, и Опра бы свалилась замертво. Ну, сам напросился.
Сэмми бил короткими ударами, методично, не подпуская к себе, не затягивая: он попросту выбивал парня, как мяса кусок, пока тот не загородил лицо, потерявшись в летящих будто отовсюду ударах. Сэмми замер, и Дженсен подумал: ну все, слава богу. И тут последовал завершающий удар - быстрый и страшный - в область печени, чуть ниже ребер. Латинос, кажется, подпрыгнул, хватанул безгласо воздух и рухнул. Ноги у него подкосились, ртом кровь пошла, густая, темная, забавно он так булькнул, по-рыбьи.
Сэмми стоял рядом, носком ботинка почти касаясь темени поверженного врага. Разглядывал сбитые фаланги, обернулся и внимательно оглядел Дженсена, проверяя: все хорошо. Дженсен кивнул: хорошо. Куда лучше-то?
Тогда Сэмми спокойно сказал:
- Теперь - пошли.
И они, отцепив наконец застежку, пешком отправились к себе. Дженсен вел велосипед, а Сэмми шел следом.
Больше всех на свете, больше самого себя, больше, кажется, чем можно себе напридумывать - Дженсен любил его, бешеного, ненормального, неуловимого мальчика. Они никогда не трогали друг друга, не трахались, не подглядывали и даже не целовались, нет. Сэмми хотел, его так тянуло, что легче было бы, пожалуй, сделать это - дать ему или взять его, чтобы разом оборвать невыносимую для обоих петлю. Но Сэмми звал его "Дин", звал его "брат", любил его, защищал его и чувствовал в чем-то, почему-то такую зверскую, неискупимую вину перед ним, что у Дженсена язык не поворачивался сказать: да ладно, чувак, давай трахнемся. Он звал его в ответ "Сэмми" и позволял себе лишь хлопнуть по плечу или приобнять, только и всего.
Он хотел, знал, что запросто получил бы желаемое: стронь тихое, настороженное помешательство Сэмми, прикажи ему, и все будет по-твоему, как ты хочешь - он точно знал. Он даже мог, но - он не мог.

***
Дженсен писал: У всего есть своя история, у каждой вещи, каждого человека, каждой тени и имени. Если оно существует - значит в этом есть какой-то смысл, логика. Ебаная какая-то логика. - Он жирно зачеркнул три строки, чуть не продрал страницу, ниже написал: - Я её не понимаю. Никогда не пойму, слишком ебнутая.

Люций. Люцифер.
- Зови меня "мой лорд", - просто сказал Джаред-третье-воплощение в один из дней. - Это чтобы неловкости не было.
Дженсен фыркнул в подушку, локоть из-под живота выведя.
- А ты от скромности не умрешь.
Широкая ладонь скользнула мягко по спине, ниже, ниже, Дженсен поперхнулся, когда пальцы раздвинули ягодицы и погладили там, следуя дальше.
Кто там про неловкость говорил?
- Я тебе ещё кое-что скажу, - продолжил Люций. - Никогда, никогда не умру. Ты за это не беспокойся.
Он шлепнул слегка по ягодице, приказывая раздвинуть ноги, тронул мошонку, ловя налившиеся яйца, перебирая их, чуть оттягивая - Дженсен приподнялся на расставленных коленях, сохраняя молчание, коротко и быстро задышал животом.
- Нет, нет, - зашептал торопливо Люций, - не надо, мальчик мой, сейчас, сейчас всё будет - хорошо.
- Хорошо, что хо-рошо, - пробормотал Дженсен, лбом упираясь в подушку.
Дыхание к чёрту сбилось, и мысли кавардаком: хотелось уже, просто дико хотелось. Он тёк членом на скомканное одеяло, а пальцы дразнили, трогая там и там, и тут, то оттягивая мошонку, то ныряя в растянутое отверстие, кружа изнутри. Блядь, горячечно думал Дженсен, приподнимаясь выше, чтобы член перехватить: не хотел кончать один, а ведь сука дразнить ещё дохрена сколько может!
- Не надо, - остановил его голос. - Не буду долго, не сегодня.
Дженсен хотел обернуться, он не поверил, ни слову, а тут его обхватили руки, смыкаясь крепко вокруг груди, заставили прогнуться сильнее - вот так.
- Крепкого траха надо?
- Не против буду, - в том же тоне ответил Дженсен.
Люций хихикнул совсем странно, по-девчоночьи тонко, пригладил волосы на затылке и пот между лопаток отер мягко.
- Тогда - держись, - предупредил он. - Стартуем.

После он не позволил с места сдвинуться, да Дженсен и не смог бы: все вытрахали из него. "Сказал бы сразу: хочу тебя в мозг поиметь, - едва ворочая языком, произнес он. - Мы бы в шахматы, блядь, лучше поиграли." Люций молча повернул его на бок - со спины - согнул ноги в коленях и лёг рядом, повторяя собой точь-в-точь. "Ты сначала выучи, кто ферзь, а кто король, - сказал он тихо, обводя пунктирно линию позвоночника от шеи, - а потом поговорим насчет поиграем."
Дженсен проснулся, не сразу поняв, который час и какой сегодня день - запаниковал, дёрнулся, но его уже подхватило как волной: двигаясь медленно, плавно на толкающемся глубже внутрь члене, снова закрыв глаза и ослепнув, он чувствовал - тепло. Кончая, также медленно, порциями жаркого семени, он громко вскрикнул, отпрянув назад, в теплоту рук, груди и жадного рта. Брезжилось красновато-золотым сквозь веки, новый день. "Доброго утра. Как тебе потрахушки спросонья?" Люцифер, третий, был по-настоящему - лучезарен.

***
Дженсен писал: Сколько помню - столько и живу. Из двух разниц надо выбирать, а если нет никакой разницы, если всякий раз - как с нового листа? А если разницы не две, а скажем, больше (три, пять, нет - семь или сто семь). Если я не хочу выбирать, хочу каждую, каждого? Потому что. Потому.

Клэй был нестабильным нытиком. Сэмми был психопатом (пусть Дженсен любил его до обмирания, до неспособности судить за любой самый скверный поступок и самый страшный грех). Люций был попросту - Люцифер. Озабоченный властью мудак, с нехилым комплексом нарцисса.
Сэм Вессон был самым скучным и одновременно самым мутным.
Клэй отзывался в чувствах, мог скрасить день или вечер, разабавлял собой любую пресную тусовку. Сэмми. Сэмми - это Сэмми. Точка. Люцифер трахался так, что потом: слать всех на хрен - ад, небеса, планета обезьян или криптон - без разницы.
Сэм Вессон положительно был скучным до зубовного выверта.
Он, если верить его же рассказам, работал в службе техподдержки, помогал чинить технику, а попросту говоря: просиживал штаны в компании таких никчёмных бездарей ежедневно, с девяти до пяти, с получасовым перерывом на обед.
Дженсен думать устал: а зачем нужен Сэм Вессон. Он задавался этим вопросом и денно, и нощно, и на работе, и вне, он почти готов был спрашивать любого встречного-поперечного. Не выдержал и проболтался однажды Люциферу.
- Вессон? - переспросил тот. Наморщил лоб и вернул ладью на место (они действительно стали играть в шахматы, чередуя: три секса на одну партию, Дженсен ни разу к плёвой ничьей свести не мог). - Это тот зануда в жёлтой корпоративной футболке?
Дженсен понятия не имел ни о какой футболке, но на всякий случай сказал "да".
Люцифер оперся локтем о колено.
- А, ну тогда понятно, - беспечно протянул он. - Нахрен он не нужен. И тебе через три хода мат. Давай сразу: ничья и трахнемся?

Они жили на восемьдесят восьмой, почти у самого Центрального парка. Меньше квартала и станция метро. Джаред на работу ходил пешком, пренебрегая и подземкой, и такси.
Дженсен ездил на велосипеде. Ему нравилось.
Итак, думал он, наблюдая за белкой в парке, что у нас есть? У него было: Люцифер, Клэй, Сэмми Винчестер и Сэм Вессон. Хорошо. Люцифер - тут понятно: братские разборки, борьба противоположностей, оборотная сторона медали, Люк, я твой отец и так далее. Белка стекла вниз, молниеносно, схватила оставленный пончик и принялась обкусывать сдобное тесто, посверкивая настороженно глазками-бусинками. Клэй. Тоже мало что понятно, хотя: Винни, сестра, поиски сестры, боль утраты. Сэмми Винчестер.
Про Сэмми Дженсен думать боялся, признаться честно, даже мысленно умалчивал, обходил его - этого из пяти - по широкой и долгой дуге. Сэмми был просто: Сэмми. Всё понятно, что ничего не понятно.
По этой дуге умолчания он плавно вернулся в исходную точку: Сэм Вессон. Почему-то две личности Джареда носили одно имя, в разных вариациях, но даже фамилии их - Винчестер и Вессон - пересекались и, кхм, выстреливали, отнюдь не мимо. Что-то оно да значило.
Сэм как-то рассказывал, а Дженсен слушал, вполуха (он уже попривык к внезапным метаморфозам, эффект новизны лишился внешнего лоска, а под ним было все как обычно: те же яйца, лишь в профиль). Итак, Сэм говорил, Дженсен - слушал (на самом деле кроссворд разгадывал):
- У меня не было никогда родных, в смысле - ни брата, ни сестры. Только я и родители.
- Ого, - сказал Дженсен.
(город в Огайо, девять букв)
- Но мне друг часто рассказывал, что когда они с братом играли в приставку - помнишь, про Черепашек-ниндзя?
- Точно, - вклинил Дженсен, удачно.
(эндемичное растение Мадагаскара, одиннадцать букв)
- Там, в мультике, ещё эта журналистка была, с сиськами и в жёлтом комбинезоне, Эйприл. И мы все тогда дружно от неё, чёрт, торчали. - Он рассмеялся неловко, позвал собак, но те, ушки на макушке, не подошли. - И вот друг мне говорит: она, Эйприл в смысле, горячая цыпочка, слов нет, но когда в двадцать пятый раз её утаскивают из-под носа и надо снова тащиться выручать, уже начинаешь думать: ну не дура ли? Одни сиськи и ни капли мозга.
Дженсен неожиданно расхохотался, чуть не до слёз, всполошив собак и изумив Сэма, - такой забавной показалась ему эта история.
Сейчас он вспомнил давнишний случай, вспомнил, что Сэм называл его тоже "Дин", тоже - не трогал, не давался трогать, смотрел как на одного-разъединственного во всем мире, что его фамилия Вессон. И понял все.
Он поднялся с лавки, "мистер, мистер, - окрикнула его какая-то девочка, - вы порвете моего змея! не двигайтесь, пожалуйста!" Он не мог сообразить: что?
- Какие змеи, милая? - спросил, замерев послушно на месте.
- Вот такой, - сказала она, подбежав ближе, и осторожно распустила затянувшийся узел лески. - Самый красивый, да?
Дженсен увидел нечто странное, в виде ромба, раскрашенное словно наспех, но ярко, разноцветно.
- Он должен летать?
Девочка тряхнула головой, улыбаясь широко-широко, еле сдерживая рвущиеся восторг и гордость. Сама, наверное, мастерила, догадался Дженсен.
- Он и летает! - горячо уверила она его. - Мы его с Джонни сделали. Вон он, ждёт меня, - и она махнула рукой куда-то вправо.
Кто из бегающих мальчиков был тот самый Джонни-на-все-руки-мастер, Дженсен не разобрал. Он подтянул тяжелую конструкцию ближе, намотал леску на катушку и вручил владелице.
- Вы молодцы с Джонни. Удачи.

***
Дженсен писал: Нет ничего, что остановило бы меня. Наверное. Однажды оно случается - боги, демоны, ангелы с настоящими, взаправдышными крыльями, дети с кровью дьявола, охоты и в общем, апокалипсис. И я - ухожу. Не жаль, что нет того, кто бы остановил, жаль, что никто не скажет: я пойду с тобой.

На самом деле он ничего не помнил из этого.
Просто одним днём в сентябре, кажется, это был четверг? - он очнулся на платформе межштатного метро, Нью-Джерси Трэнзит. Путь сорок минут до Нью-Йорка, люди ждут поезда, толпа гудит. Соображая, что же случилось, он нашел в кармане - бумажник с кредиткой Visa, мобильный телефон и ежедневник в кожаном переплете, на первой странице которого прочел выделенное несколько раз: дженсен-стрит. Тонко запищал мобильный, и пока он разбирался с какой-то нудной девицей - она больше канючила и сопела гундосо в трубку, чем говорила по существу, - "щипач" вытащил ловко бумажник из его кармана. Гундосая девица, её звали Эмили, божилась всем святым, что Крис все наврал, что ничего такого, ничего, ничего между ними не было, ты должен верить мне, должен! Она опостылела ему за те неполные три минуты разговора, и он уже втайне искренне сочувствовал мифическому Крису: сядет вот на шею и мозги через уши высосет.
А потом рядом возник Сэмми. То есть это спустя некоторое время понятным стало, что тогда на платформе с карманником разбирался Сэмми. А потом Сэмми спросил: как тебя зовут? Дженсен, вздрогнув от очередного короткого звонка, вспоминает подчеркнутое жирно в ежедневнике "дженсен-стрит", отключает по-настоящему телефон вместе с бьющейся в истерике на том конце провода Эмили и говорит: Дженсен.

Если Сэмми просто любил его, своего брата, Дина Винчестера, если Клэй знал его как какого-то чисто параллельного, судьбой подаренного друга, если Люцифер и любил, и ненавидел, и все разом (но ненавидел он малость понарошку), то Сэм Вессон - вторая половина Сэмми Винчестера (тот рассказывал как-то про Стэнфорд, Джесс и жизнь, где свой дом, белый забор и собаки на лужайке) - Сэм Вессон поддерживал везде и всегда, даже не помня своего брата Дина, он помнил его, тянулся к нему, желал быть рядом.
А если коротко, то, как говорила Джессика Рэббитс из Мультляндии - буфера у неё отпад просто: Потому что он заставляет меня смеяться.
Дженсен делал для них с Джаредом отвертку, мешая водку и сок, и все никак не мог вспомнить имя того толстого детектива, главного героя "Кто подставил кролика Роджера?"
- Эй, - сказал он. Джаред поднял голову. - А ты не помнишь...
Джаред весь вечер набивал патроны каменной солью, рядом на столике лежал разобранный Глок и грязные от оружейной смазки тряпки.
- Проехали, - отбил тревогу Дженсен. - Отвертку будешь?
Сейчас с ним в комнате находился Сэмми Винчестер. Очень маловероятно, что он и Дин смотрели фильмы про кролика и мультов.


***
Дженсен писал: Он рассказывает мне про Канзасский Университет, про Канзас Джейхоукс. Наверное, не врёт.
Дженсен писал: Мне все чаще снится тот дурацкий змей, из парка, тот, который никогда не взлетит. Но штука в том, что я знаю: он не взлетит, ни за что, а сам как дурак бегу и разматываю леску, и бегу, бегу, бегу куда-то, без оглядки, а потом оборачиваюсь - и ничего нет. Ни змея, ни девочки, ни Джонни (он брат её что ли?), ни парка. Ничего. Совсем как у Сэмми, когда он очнулся в Колд Оак.
Дженсен писал: И я знаю: так оно со мной и происходит.

Он все время ожидал: что-нибудь случится. Или Клэй очнется не ко времени и, запаниковав, потеряется в городе, где потеряться на самом деле проще простого. Или Люцифер трахнет кого-то не того (тут все предсказуемо). Или... Самое страшное - Дженсен пару раз даже во сне видел - если это будет Сэмми. Если его Сэмми вдруг поймет в один прекрасный день: мой брат умер, а тот, кто рядом, он лгун и притворщик, и не мой брат совсем. Моментально потеряет разум, с катушек слетит и сделает что-то такое, страшное. Сэмми - может.
О Джареде Дженсен почти и думать забыл: Джаред расплывался, терялся во всех своих личностях. Он был ими всеми, и одновременно каждая из них настолько же выделялась, настолько разнилась от прочих.
Трудно было с этим жить.

Вечером субботы, ровно две недели спустя после парка и змея, они играли с собаками в фрисби: Джаред швырял тарелку, Херли нёсся, глупый пес, запинаясь постоянно (он уже старый был, и зрение падало). Сэди порывисто кидалась, но соображалка у неё работала получше, и она предпочитала скулить от желания быть в игре, но не навертываться по-пустому.
Джаред швырнул тарелку снова, Херли хрипло тявкнул в запале, забывшись, на Сэди. Она ответила сердито. И они, оставив тарелку валяться в траве, сцепились лохмато-серо-песочным клубком.
Джаред рассмеялся, ударил ладонями по бедрам и сел на землю, рядом с Дженсеном. Тот лежал и, притворяясь спящим, подглядывал сквозь ресницы.
- Классный день, - сказал Джаред. Когда ответа не услышал, пощекотал ухо травинкой: - Ладно, я же знаю, что ты не спишь. Ну?
Дженсен проморгался сослепу. Тень упала на лицо, он посмотрел вверх: Джаред прикрыл его ладонями, загораживая от высоко стоящего солнца.
- Чего? - не понял Дженсен.
- Классный день говорю.
- Никто не спорит.
Они могли молчать порой часами, сутками, и никого это молчание не напрягало: значит, так надо.
Но сейчас - Дженсен почувствовал - что-то было по-другому, стронулось то, что было до поры незыблемым. Тревога кольнула его тонко, в сердце. Он поднялся рывком, придвинулся ближе, коленями стукнулись.
- Что случилось? - тихо спросил.
Джаред взглянул на него. Глаза его смеялись, светлые, лукавые. Уставился снова на дурачащихся собак.
- А почему обязательно что-то должно случиться? Просто классный день.
- Ты заебал своим классным днем. Говори прямо: что такое?
Джаред вдохнул-выдохнул, потянулся всем телом, выползая майкой из штанов. Он говорливым был, любил чушь молоть, сплетни, дурака повалять. Любил - прикидываться, играть большее, чем на самом деле чувствовал.
- Дженсен, - сказал он медленно, растягивая слова на мили-мили, - а как ты...
И замолк. Прикрыл глаза, подставляя лицо солнцу.
Дженсен не выдержал.
- Ох, и вхуярю тебе, - тихо, откровенно сказал он. - Только вот вернемся - сразу свое получишь.
Джаред прыснул, открыл глаза: смеётся, весь смеется. Он оглянулся на разрезвившихся собак, обтер ладонь о дженсенову футболку и свистнул громко: ко мне!
- Ты любишь секс и путешествия, Дженсен? - спросил прямо, не притворяясь уже. - Я думаю, нам давно пора посмотреть, что есть там, вокруг чертова Центрального парка.

***
Дженсен писал: Мир полон слухов, мышей, центральных парков, работы восьмичасовой и не только, демонов, ангелов, забытых детей. - Он долго думал, наверное, наверное, они ехали в автобусе или машине - почерк шаткий, нестройный. Потом у него ручка кончилась, и дальше писал карандашом, залезая на плотную обложку (места в ежедневнике не осталось почти): - Мир полон света, темноты, памяти и беспамятства, дорог, потерь, возвращений. Мир полон - Джареда (Клэя, Люция, Сэма и Сэмми), который говорит (когда не пьян в хлам): оставайтесь голодными, оставайтесь безрассудными, следуйте за нами, следуйте - за мной.
На самом деле он не помнил, кто он и почему забывает все, срываясь с места и уходя, снова и снова, и снова. На самом деле он не хотел, наверное, помнить: если забывал и уходил, и никто до сих пор не искал его - значит, там и помнить было нечего. Будем честны перед самими собой.
Херли скулил и скребся в стенку трейлера, прося вывести его погулять. Разочарованный, что никому и дела нет - вот свиньи - он напрудил здоровенную лужу рядом с дверью, а чтобы мало не показалось, сгрыз пару галстуков Второго, не того, который Главный Хозяин. Сэди молчаливо его не одобряла. Попросту знала: влетит обоим, одинаково.

***
Дженсен пишет (они в Понтиаке, Иллинойс, Сэмми читает о странных смертях в Чикаго, делает короткие отметки в блокноте): следуйте за нами, как я - следую за ним.
Джаред (или Клэй, или Люцифер, или Сэм, или Сэмми) втиснул, подгадав момент, когда Дженсен вышел за бургерами и кофе, два жёлтых стикера в его ежедневник, на первую и последнюю страницы: собственность Джареда Ти. Падалеки, нашедшему обращаться по телефону (...) вознаграждение вечная жизнь гарантируется.

*
1. фуга - музыкальная тема на несколько голосов, каждый из которых в соответствии со строгими правилами повторяет, в основном или изменённом виде, тему — короткую мелодию, проходящую через всю фугу.
2. фуга - диссоциативное расстройство

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 10

[Угадайка СПН]

Арт сделан по мотивам фика «Мистер Смит и Белый Кролик»

Артер: egorowna

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 9

[Угадайка СПН]

Текст написан по мотивам клипа «Dream A Little Dream Of Me»

Название: Мистер Смит и Белый Кролик
Автор: curious_werewolf
Бета: feel_right
Рейтинг: R
Пейринг: J2
Жанр: слэш
Предупреждения: АУ, открытый финал, мозгосекс
Саммари: тук-тук, Нео – матрица тебя имеет ))



— Кто ты? — спрашивает парень из сна.
— Я — Росс Смит, директор по маркетингу, — объясняешь в который раз.
— Я не спрашивал, как ты тратишь свое время, — улыбается лохматый кошмар. Он, драть его, постоянно смеется, словно в растерянном недоумении собеседника есть что-то забавное. Глядя на этого манула с зубастой ухмылкой, чувствуешь себя Алисой.
«На что ты тратишь время?» — издевательским эхом вторят репорты, неизменная цифра на будильнике и навязший в зубах, ставший супружеской обязанностью креатив. Черт, да ты даже не помнишь, как прошел собеседование на должность. Единственная переменная в твоей жизни — сны.
«Это — жалко», — думаешь ты, снимая в тот вечер девицу в баре. Просто из принципа. Чисто для профилактики. Только для того, чтобы не спать сегодня ночью.
Тебе не надо ничего доказывать поселившемуся в твоей голове чудиле.
— Это был твой ответ? — спрашивает он с нечитаемым выражением лица. — Или для этого нужна допстимуляция в виде сисястой брюнетки? Можно организовать.
— Для начала скажи, кто ты такой и что тебе нужно в моих снах? Моя недоласканная Тень? Или у меня без отпуска крыша поехала и ты — что-то вроде личного мистера Хайда?
— Блин, — фальшиво огорчается этот шут. — Почему не Бэтман?
— Почему не Белый Кролик? — передразниваешь раздраженно.
— Действительно, — хмыкает тот и подло уходит от ответа, кидая взгляд на часы.
А ты падаешь в свою реальность под эту дурацкую картинку.
***
Иногда, в те 5 минут, которые ты стабильно отводишь себе на пробуждение… грань истончается…
И, кажется, на идеальном потолке квартиры-студии ползут трещины. Множатся с гулом и треском весеннего льда. Стены осыпаются анимешно-цветными лепестками в стиле слоу-мо.
Через прорехи ты видишь плесневую мотельную действительность, засиженную мухами.
И своего визави, одетого, как герой из занюханного экшена про ФБР.
Ты скептически смотришь на свой непривычно дешевый черный костюм, подставку с двумя бумажными стаканами кофе в одной руке и промасленный пакет — в другой.

— Боже, не говори, что я принес тебе пончики и мы расследуем дело о маньяке, — кривишься ты. — И твоя рубашка, чувак, это просто ужас что такое. Ты точно не федерал.
— Да ну, — улыбается тот поверх стакана. — А кто я? На кого я, по-твоему, похож, а, мистер Смит?
— Ну, приятель, пока теория с Тенью наиболее вероятна. Или я шизоид. А внешне ты — ничего так, лохматый симпатяга.
Лого Starbucks на чашке издевательски расплывается в мигающее «Выпей меня».
Сумасшедшее кофепитие, вашу мать.
— Я — не твое угнетенное либидо, — бурчит парень. Глазурь от пончика блестит на его губах, на носу пятнышко пудры.
Возможно, ты смотришь несколько дольше, чем следует.
— Жаль, — заявляешь на неожиданном кураже, — я бы не отказался от обещанной стимуляции.
Глаза парня вспыхивают изумленным весельем. Вызывающая неспешность, с которой тот стягивает с плеч пиджак и, наконец-то, идиотскую клетчатую рубашку… провоцирует затолкать эту самоуверенность поглубже.

***
— Вспомнил кое-что, — говоришь ты в перерыве. Лопасти вентилятора лениво нарезают ломтиками свето-тени в номере.
— М-м-м? — на влажный живот опускается тяжелая ладонь. Не то что бы этим она и ограничилась. Прикосновения легчают, как перья на ловцах снов, порхают, отлетают… к югу.— Мотивация подействовала?
— Угу. Так, Морфеус — по легенде является во сне, принимая образ любого человека, копируя его до мелочей.
Пальцы на бедре замирают.
— Любопытно, — говорит он. — Это такой комплимент, назвать секс-партнера богом? Тогда должен быть знакомый тебе прототип.
— А, может, — продолжаешь ты, согласно кивая, — вполне возможно, что ты его старший братишка Танатос…
— Как Брэд Питт в «Джо Блэке»? — оживленно приподнимается он.
— Точно. А я — Коматозник Джон Доу в госпитале городишки N, скрасивший последние часы эротическим бредом.
— Фу, чувак… Надеюсь, ты тогда — цыпочка Ума Турман в «Убить Билла», а не верхняя половина Джейка Джилленхола из «Исходного кода». Это было бы чертовски непрактично, знаешь ли.
— Только если любвеобильным медбратом будешь ты.
— О, для тебя, детка, я буду кем угодно. Хоть Морфеем.
— Подожди, Красотка, я двадцатку достану…
— Заткнись, — ржет он.
Эта улыбка — настоящая, светлая, с инфантильными ямочками и ртом до ушей… Блестящие глаза сквозь длинную челку и ощущение влажных завитков, когда нажимаешь на его затылок…
Это все, что ты хочешь запомнить, если…
…если ты отгадал.
***
К следующему вечеру ты все еще помнишь, как тебя зовут.
Если, конечно, твой Морфей не имеет привычки называть любовников чужими именами.
***
Еще через день ты сталкиваешься в дверях офиса с курьером FedEx. Парнишка извиняется, смущенно пряча глаза под блейзером, и просит подсказать, где можно оставить письмо для мистера Р. Смита.
Ты вспоминаешь, что пальцы, протянувшие тебе ручку для росписи, были ужасно знакомы.
Странное чувство: абсурдность происходящего тебя не беспокоит, ты просто рад, что он — все-таки существует. Ну, психам же не положено уже переживать о своей нормальности, верно?
***
Ты не знаешь, в какой из действительностей — впереди маячит широкая спина в черной водолазке.
Реально ли вообще что-то, кроме ощущения слаженности, с которым вы проходите эту странную игру.
— Мы кое-что подсмотрим, — говорит он, — и свалим. Никаких геройств, окей?
— Что мы ищем? — спрашиваешь ты, а потом видишь серверные стойки, уходящие вглубь помещения. Петабайты информации — целая Интернет-жизнь для некой страны. Мечты о демократии и свободной прессе, иллюзия связи с миром и объективного освещения политических событий. Спи спокойно, Америка. Под колыбельную пчелиного гудения серверных кулеров, в паутине из проводов и надежных объятиях рейд-массивов.
— Хорошая вещь хот-своп, — говорит напарник, пряча спертые диски. — Бежим!

***
— Я слажал, — признается он, быстро пристегивая карабин на твоем снаряжении.— Но ждать я не мог. Они бы добрались до тебя.
Ты поворачиваешься, пытаясь вклиниться с вопросом — но он затыкает, впиваясь в рот болезненным поцелуем.
Смеется — немного истерично.
— Меня зовут Джаред - и я слажал. Вот так, детка.
От этого смешка пробирает холодом — а еще от момента, когда тебя толкают в грудь — и ты переваливаешься за край крыши на тросе. Успеваешь оттолкнуться ногами от стены и летишь вниз в экстремальном спуске. Загоняли вас наверх всей сворой. На лестнице и нулевом вы хакнули камеры охраны — можно будет выйти через гараж.
Джаред говорил…
Джаред тоже летит рядом — под сухой треск автоматной очереди, с безвольно раскинутыми руками.
***
На следующий день Джаред — обалденно живой и красивый в белом костюме — появляется в твоем офисе. А ты бесцельно листаешь содержимое его конверта, плетешь мандалу всеобщего сна из новостей о создании Киберкомандования и фото человеческого домино в масках Гая Фокса... и одна костяшка где-то там – лишняя.
— Никто не обращает внимания на простого курьера, — жалуется он, — зато я только что познакомился с твоей секретаршей…
Хочется ощупать, орать от облегчения, вжать в себя — чтобы уже никуда не делся.
— Подожди, — он обнимает в ответ, до хруста. А потом заглядывает в лицо.
— Ну, что еще? — кисло спрашиваешь ты. — Ради бога, Джей! Я помню, как меня зовут, и догадываюсь, кто я на самом деле. Все еще непонятно, я — Нео или Белоснежка — ну и нафиг надо, главное ты…
— Стой, — говорит Джаред. И ловит губами, эхом возвращая вкус латте и мятной жвачки.
Словно с зеркалом целуешься.
Ты отступаешь, все еще ощущая, что угол наклона — сверху — не соответствовал твоему росту. Что у тебя на спине — рубашка смятая и влажная. Что за…
— Я все еще сплю, да? И это — не мой сон, — вата, все вокруг чертово папье-маше и бутафорский силикон. Понимание догоняет и давит асфальтоукладочным катком.

— Мой парень — умница, — говорит Джаред с натянутой, но очень, очень гордой улыбкой. Маленькие красные пятнышки весенними первоцветами проклевываются на светлых лацканах его пиджака. — Сейчас сработает зумер — и ты проснешься. 10, 9, 8…
— Стой, что за хрень, я же… мы же… наконец… — частит Дженсен, времени мало, сказать надо много — и в итоге он не успевает вообще ничего, бестолково глотая самое важное.
Офисные часы заканчивают отсчет и оплывают горячим воском в стиле кошмаров Сальвадора Дали.
—… 2, 1… — Джаред улыбается с пониманием, и мягкий свет разгорается в его глазах — застывает, становится ослепительным янтарным сиянием где- то вне геометрии и времени.
Дженсена дергает, тащит на поверхность с силой спасательного жилета — и в уши вкручивается задолбавший звук будильника. Веки вздрагивают — он успевает узнать стену напротив — и снова взлетает. Сильнее на этот раз, до тошноты перегрузки — а потом вниз. В чертову кроличью нору. Звуки, запахи, прикосновения — он точно знает Джареда… проблески взглядов, встреченных где-то посередине между ним и….
«…и ты проснешься…» — настойчиво повторяет голос с непонятной, обидной даже, надеждой.
— Джа-ред, — говорит Дженсен Эклз. Губы срослись и заржавели от неподвижности. Глаза выжигает стерильная белизна палаты.
— Джа… — хрипит он снова, зная уже, что вот это — его реальность. Настоящая. Без постоянного ощущения присутствия Джея. С непослушными, вяло реагирующими на вопли мозга макаронами сонных конечностей.
Люди в халатах чего-то хотят и что-то спрашивают — жужжат настойчивыми москитами.
— Физические реакции в норме, — испуганно шарахается один из них, когда Дженсен отмахивается.
— Давление в пределах нормы!
В глаза снова светят — да к черту вас!
— Реакция зрачков в норме!
— Сэр, вы помните, кто вы и что произошло?
— Пойдите на хрен, если у вас нет уровня доступа к этой информации, — медленно и внятно говорит Дженсен Росс Эклз, специальный агент ФБР, сотрудник отдела по борьбе с киберпреступлениями.


16.05.2011 — Принята всесторонняя Международная стратегия США по киберпространству.
На случай особо серьёзных кибераттак США оставляет за собой право применения всех возможных мер — дипломатических, информационных, военных и экономических — адекватно и в соответствии с нормами международного права, чтобы защитить нашу нацию, наших союзников, партнёров и наши интересы. «Нам нужно быть готовыми прибегнуть к потенциальным ответам, которые не ограничиваются киберпространством», — заявил помощник заместителя министра обороны по политическим вопросам Джеймс Миллер.

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 8

[Угадайка СПН]

Клип сделан по мотивам фика «Паттерн»

Название: Dream A Little Dream Of Me
Виддер:  Римроуз

Смотреть клип

Скачать клип

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 7

[Угадайка СПН]

Текст написан по мотивам арта:


Название: Паттерн
Автор: виски танго
Пейринг: Дж2
Рейтинг: pg
Варнинг: АУ

I think I saw you in my sleep, lover(с)



Жизнь Дженсена Росса Эклза была проста и размеренна, как и полагалось быть жизни офисного работника.
Проще было бы сказать, что у Дженсена ее не было вообще. Зато полезная для его карьеры и для страны работа политическим аналитиком. Каждый день с девяти, а дальше - как получится. Вялые разговоры с коллегами. Общие мозговые штурмы. Не менее увлекательные совместные обеды в столовой. Дни, похожие один на другой даже в выходные.
Пустые походы по барам ради пары коктейлей и, может, двух или трех кандидатов на свидание в следующий уикэнд.
Кандидаты - потому что женщины ему не нравились от слова "совсем". На свидание в следующий уикэнд - потому что Дженсен был старомоден и осторожен. Он мог бы быть у кого-то в отработке. Нет, конечно, их отдел занимался бесконечным ковырянием стран Восточной Европы, а возможных врагов США могли интересовать только сотрудники, возившиеся с Ближним Востоком. Но Дженсен все равно не хотел рисковать.
Временами, когда он сидел над расшифровками переговоров вроде как боснийских бизнессменов, Дженсен начинал очень четко понимать, что, кажется, свернул на своей жизненной дороге куда-то не туда.
Но он был слишком осторожен, чтобы что-то, пусть и не резко, менять.
А может, просто смирился.
Так продолжалось до того самого дня, когда, завернув после работы с их секретарем Мэгги, в лавку старьевщика, Дженсен не прикупил себе под ее нажимом картину в тяжелой темной рамке. Так он бы никогда не купил ее, но до этого они с Мэгги заглянули в паб и были навеселе.
Так что непонятная мешанина красок вместо осмысленной картины на холсте) вызвала только недоумение, а не ужас, как неминуемо бы случилось на трезвую голову.
Мэгги все пихала его локтем в бок, хихикала и умоляла купить. Видимо, уже предвкушала, как Дженсен повесит этот кошмарный ужас в своей аккуратной гостиной. Мэгги не знала, что Дженсен живет в однокомнатной квартире, и гостиной у него там просто неоткуда было взяться. Мэгги, по сути дела, вообще ничего о нем не знала, как и он о ней. Ничего существенного, во всяком случае. И правительственные структуры, которые их всех наняли, это вполне устраивало.
Дженсен пришел домой, бросил пакет с картиной на кресло, а потом кое-как добрался до кровати и, не раздеваясь, рухнул в нее.
В эту ночь он в последний раз спал без снов
Следующее утро Дженсена началось как обычно - с будильника. Необычным, пожалуй, было то, что это был уже третий сигнал, так как первые два он благополучно проспал.
Дженсен безбожно опаздывал. Не успевал даже свой утренний кофе выпить. «Ладно, - подумал он, почти сдирая с себя пропахшую табачным дымом мятую одежду, - выпью его по дороге».
Ни о какой картине, которую он купил в задницу пьяным, потому что Мэгги его подбила, Дженсен не помнил.
День выдался скучным и долгим, и закончился только в десять, когда двери офиса захлопнулись за его спиной.
Дома он опять не вспомнил про картину, а ночью Дженсену приснилась совсем другая жизнь. В ней не было Дженсена Росса Эклза, политического аналитика. Был какой-то другой Дженсен, и он был не один.
Он не знал этого парня, то есть во сне знал, а когда проснулся и лежал немного оглушенный, с горячими щеками и вялым утренним стояком, не мог вспомнить, откуда он его знает.
Во сне все было проще.
Они строили дом, а потом занимались сексом. В непокорных длинных волосах знакомо-незнакомого парня запуталось несколько опилок.
День прошел как обычно и был таким же нудным, как и все остальные. Все сотрудники его отдела были переполнены чувством патриотических свершений, ясно понимая, что копаются в отработанной до них другими правительственными структурами породе. Один шлак. Никакого золота, никаких алмазов.
Дома Дженсен разогрел себе пиццу в микроволновке и заснул на середине бейсбольного матча.
Ему приснилось, что они смотрят футбол вместе, едят пиццу и устраивают диванный рестлинг.
Дженсен проснулся еще до звонка будильника, глуповато улыбаясь и чувствуя себя слегка счастливым.
Это было чувство из сна, но, к его удивлению, и во время рабочего дня оно от Дженсена никуда не делось. Он улыбался больше, чем обычно, и за обедом Стивен сделал предположение, что, кажется, Дженсен влюбился.
Дженсен в ответ запустил в него маффином с черной смородиной.
Он не мог влюбиться в парня из своего сна.
Но Дженсен мог влюбиться во сне.
Так уж вышло, что днем теперь его ждала скучная и рутинная работа-жизнь, а вот во сне, ночью, все было именно так, как нужно.
Так продолжалось около месяца.
Пока однажды с утра, проснувшись, он не понял, что не может вспомнить имени этого парня. Что он уже не может быть для Дженсена просто парнем. С просто неизвестными ему парнями он настолько далеко не заходил.
Ну, если быть тут совсем честным с самим собой, то нельзя сравнивать реальность и сон, так ведь?
И Дженсен понял, что не уверен больше в том, что просыпается в действительной реальности. Что эта жизнь, со скучной работой на правительство и шоколадными маффинами в столовой по пятницам именно та самая реальность, в которой он должен был жить.
Короче, Дженсен впал в фрустрационные настроения, и весь следующий день был мрачен и собран как никогда в жизни.
Имя, как твое имя, черт возьми. Если я тебя знаю, я же знаю, как тебя зовут, да?
До дома он добрался в полусне.
Ничего удивительного в том, что пакет с картиной, купленной уже месяц с небольшим назад,, Дженсен заметил именно в этот вечер.
А случилось это так. Он в совершенно расстроенных чувствах бросил ключи куда-то на кресло, а потом, услышав странный звук, который издают ключи, только угодив на что-то бумажное поверх твердого, повернул на него голову.
Темный пакет из тонкого картона лежал на кресле, и Дженсен искренне удивился тому, действительнозабыл о его существовании аж на целый месяц.
Таких промахов с ним никогда раньше не случалось.
Подойдя к креслу, он наклонился и вытащил из пакета эту чертову картину.
И замер, уставившись в то, что было там изображено.
Все, что он помнил о купленной картине, так это то, что первой мыслью у Дженсена было: "Похоже на работу свихнувшегося экспрессиониста". Мешанина клякс и капель. И все.
Все.
Неудивительно, что, видя смесь недоумения и отвращения на его лице те первые пару минут, Мэгги тут же сочла идею покупки Дженсеном этой картины до чертиков остроумной и забавной.
Но сейчас Дженсен видел на картине совсем другое.
Себя и того парня. На диване. Дженсен лежит у него на коленях головой, весь вытянувшийся. Пальцы парня у него в волосах, перебирают их.
Они оба обнажены.
Щеки Дженсена залил горячий румянец. Под ложечкой медленно засосало.
Он прикрыл глаза, думая о том, что если бы знал имя, то все было бы проще.
А когда открыл глаза то увидел уже портрет этого парня. Он смотрел куда-то прямо перед собой. Не улыбался, но в глазах все равно пряталась улыбка. Волосы у него были аккуратно зачесаны, а не растрепаны, как обычно.
Дженсен прикусил губу, вспомнив о том, какими мягкими на ощупь они оказались, когда он коснулся их в первый раз.
И подписи, много подписей. В самом низу, на рамке под портретом.
Буквы сложились в имя, и он шепотом произнес его:
- Джаред. Джаред Тристан Падалеки.
Картина снова стала меняться, перестраиваться, и Дженсен почувствовал чье-то невесомое объятие.
Повернув голову, он столкнулся с смеющимся взглядом Джареда.
Да, я знаю твое имя, подумал он.
И проснулся.
В этот раз Дженсен почти успевал. Но, к сожалению, автобус попал в пробку, и в их офисное здание он вбежал, чувствуя, что теперь вот безбожно опаздывает на рабочее собрание группы. Это было более чем дерьмово - у них должна была состояться первая встреча с их новым куратором. Митча Пилегги, который руководил их группой последние пять лет, перевели в другой департамент.
В дверях он столкнулся со Стивом. Тот тоже был весь запыхавшимся, словно до работы вообще добирался на своих двоих, а последний квартал и вовсе устроил себе марафонский бег.
В лифте они обменялись понимающими взглядами. Если опоздаешь на встречу с новым куратором, то он уж точно прежде всего запомнит твое опоздание, а не то, что из положительного прописано у тебя в характеристиках досье.
Но они успели, хотя и заскочили в кабинет под вежливое покашливание Мэгги в самую последнюю минуту.
- Дженсен Эклз, Стивен Голдсмит, - их новый куратор стоял спиной к ним, возясь с кофеваркой. Он оказался выше и шире в плечах их обоих и одевался как выпускник Массачусетского Технического, - вы удивительно пунктуальны.
И когда он обернулся, то Дженсен понял, почему его голос показался ему таким знакомым.
Джаред Тристан Падалеки. Так было написано на его бейджике, и самое время было, наверное, проснуться, потому что это не могло происходить с ним наяву.
Джаред улыбнулся им обоим, но его взгляд, узнающий, о боже, взгляд, остановился на Дженсене.
- Предлагаю для начала выпить кофе и познакомиться, а потом перейти к делам.
Ну что же, подумал Дженсен, отодвигая свой стул, кофе - это отличное начало для любого утра. И тем более для такого, когда твое самое потаенное желание начинает сбываться у тебя на глазах.

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 6

[Угадайка СПН]

Арт сделан по мотивам фика «Он нашел его»

Артер: Kicked In The Teeth

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 5

[Угадайка СПН]

Текст написан по мотивам арта:


Название: Он нашел его
Автор:  Капитан Колесников
Рейтинг: PG-13
Пейринг: J2
Жанр: романс
Предупреждения: ООС, мат,неровный авторский стиль и пунктуация.
Дисклеймер:всё украдено до нас.

Он нашел его.

Настрого застегнутые коричнево-серая форма и душа. Черный классический галстук. Трёхдневная щетина. Идеальная прическа – волосок к волоску. Дженсен Эклз Росс – такой весь метафизически строгий, но по-человечески калеченый капитан космической станции «Ad astra». Мягкие прямоугольники иллюминаторов, и в них – звёзды, звёзды, звёзды, холодно-горячие, россыпью, как будто кто-то опрокинул молотый сахар, и он зачем-то зацепился за небо. Обшивка стального корпуса станции – матовая, странно болотного цвета, в тон форме капитана. По большому счету, тут всё в одной – двух ячейках палитры. Извращенный вид мимикрии. Джейка - ученого, помощника и единственного номинально адекватного человека в этой чертовой огромной летающей будке, как иногда называет «Ad astra» Дженсен, - вообще не различить на фоне навигационной панели. Он тоже часть интерьера, как и внезапно яркие лампы, приборы, датчики, мониторы. Кстати, о последних. С ними была проблема. Вернее, с одним из них.

Он нашел его.

Дженсен стоял и смотрел на тонкий черно-серый монитор, равнодушно демонстрирующий ему досье на их будущего специалиста по электронике Джареда Тристана Падалеки. Место рождения, возраст, семейное положение, образование, карьера, рост, вес, цвет глаз, привычки. Сухие данные, стандартный набор информации. Вся жизнь в столбик. И фотография, да. Персональная катастрофа Дженсена годичной давности в пикселях: расстегнутые верхние пуговицы белой рубашки, косая чёлка каскадом на чуть раскосые глаза, широкая молочная улыбка и смеющийся взгляд. Он словно выполоскан в солнечном ветре, в том самом ветре, за один лишь намек на прикосновение которого Эклз бы сейчас отдал последнюю пачку сигарет. К слову, курить тоже чертовски хотелось, до фантомного осязания кончиком языка горечи сладкой первой затяжки.
Изображение вписывалось в обстановку станции примерно так же, как и сам Падалеки в жизнь Дженсена. То есть, никак. Дженсен рванул тогда сам и рванул заодно все нити, оборвал, отрезал, выпаял. А Джаред – он…

Он нашел его.

Как это всё началось – сейчас уже не вспомнить, не вычленить момент начала конца. Они познакомились полтора года назад - Дженсен читал лекции в университете Уильяма Марша Райса. Получив официальное приглашение от ректора университета, Дженсен собрался за полчаса и первым рейсом вылетел в Хьюстон. Ему до смерти надоел Вашингтон, где он торчал последние 5 лет. Он бы и в Сидней махнул, не раздумывая, кормить в заповедниках коал эвкалиптовыми листьями, бездумно шататься по мосту Харбор – последнему памятнику Великой Депрессии – и купаться в закатном солнце, отражающемся в романских шпилях кафедрального собора святой Марии. Но Австралия – это Австралия, а Техас – смутное детство и безграничное отрочество Дженсена. Черт, да он не был дома лет 10. Не то чтобы он захлебывался ностальгией, но туда, где прошла тревожно-беззаботная юность, где остался ты, тот самый, бунтующий, искренний, немного сумасшедший, неопытный, без тормозов и внятных приоритетов, бурлящий, кипящий, фонтанирующий, там, где всё еще впереди, - о, туда будет подспудно тянуть всю жизнь: неясными проблесками воспоминаний, эскизами прошлых эмоций, странной завистью к самому себе, прежнему. Чёрта с два вытравишь эту тягу откуда-то из сердечной мышцы. Поэтому – нет, Дженсен даже не раздумывал над предложением.

Он нашел его.

Джаред остался после самой первой лекции, терпеливо дожидаясь, пока остальные студенты, лениво переговариваясь, покинут поточную аудиторию. Он спрашивал что-то про температурные разницы и улыбался точно так же, как на этой дурацкой фотографии: молодо, уверенно, смело и обезоруживающе. Дженсен его почти не слушал тогда, просто смотрел и понимал: это – затакт. Еще не прелюдия даже, не увертюра, не сама музыка, а затакт, предощущение, точка бифуркации. Оркестр напряженно замер, зал – сплошной внимательный пристальный взгляд. Все ждут дирижера.
В самом деле, у них получилась потрясающая симфония с Джаредом. Затасканный, заезженный, пошлый киношный расклад «преподаватель – студент». И если бы Дженсен, проведя глубоко в небе не одну тысячу часов в миллиардах световых лет от Земли, не знал бы точно, что кроме звезд и спутников там нет никого, то он мог бы поклясться всем богам, что такого с ним никогда не случится. Но – мимо. Джаред случился, и еще как. Полгода в один выдох. Не слабо.
Они держали дистанцию на людях, не позволяли себе ни малейшего намека. Иногда, глядя на Джареда, сосредоточенно печатающего лекцию или равнодушно скользящего взглядом по аудитории, Дженсен сомневался: а не привиделось ли? Правда ли? Но вечером Падалеки неизменно обнаруживался сидящим на кухне Эклза, пил чай из его кружки, морщился, когда неосторожно делал большой глоток и обжигал язык и нёбо. Он вытягивал ноги под столом или оборачивал их вокруг табуретки – высокий, зараза. Он был обворожительно ненавязчив, словно обладал идеальным слухом на самые тонкие колебания настроения Дженсена. Послушно замолкал, трепался без умолку, влёт срывался, открывался, подставлялся, сверху, снизу, жестко, нежно – любой каприз, Эклз, любой. И никогда ничего не спрашивал.
Дженсен просёк не сразу, но зато, когда понял, огрёб с лихвой: Падалеки незаметно, неверной линией вплелся в рисунок его жизни. Дженсен ловил себя на том, что с полудня теряет связь с реальностью, весь в мыслях уже о босых ступнях Джареда под столом, с выступающими гладкими костяшками с извечными ссадинами на них: этот неуклюжий идиот постоянно путался в ногах.
Он странно ревновал Падалеки к однокурсникам, хотя, казалось бы, на каких основаниях? Но за свои неосторожные улыбки Джаред отвечал ночью, распятый на кровати, распластанный, вымотанный и одуревший.
Дженсен узнавал Джареда, узнавал по-настоящему, и это было странно. Он привык и к бесконечным фантикам в своей машине, к непосредственности Джея, его беззаботности и фамильярности, к комиксам и видео-играм. Но Эклз чувствовал, что его не то чтобы обманывают, но водят за нос как минимум, недодают, подсовывают полуправду. Что-то здесь не так. Что-то есть ещё. Так подвздошьем чует настоящий искусствовед или антиквар, что под аляпистым жутким сельским пейзажем застыл Тулуз-Лотрек, надо только немного растворителя и терпения, чтобы слой за слоем исчезали эти безобразно идиллические подсолнухи, уступая место постимпрессионистским шедеврам. Падалеки тогда просто увлёкся – он во всё погружался с размаху и по самые ресницы – и раскрылся, не успел перестроиться: только смущенно улыбался Дженсену, заставшему его за чтением Сэлинджера. Врёшь ты всё, Джаред, в тебе не плескаться, а утонуть можно. Выдавать море за пруд – это, знаешь ли, кощунство.
А прошибло Дженсена тогда, когда он, стоя в супермаркете у стойки с кукурузными хлопьями, отловил в себе что-то вроде досады на отсутствие во всем магазине любимых хлопьев Джея. И вот там, прямо у этих дурацких разноцветных коробок с готовыми завтраками Эклз и рванул. Ad astra, да. Потому что – ну, потому что. Вечная мерзлота не должна таять, тогда она перестанет быть и вечной, и мерзлотой. Да и не мог он себе этого позволить, все эти тихие совместные вечера, делёж одеяла, утренние пробежки, выбор галстука и, о, небо, походы по магазинам. Это не про него. Зря он, вообще-то, вписался во всё это. Он военный, у него погоны, мать их, у него полугодовые рейсы, у него призраки вязкого тёмного прошлого цвета гудрона.
«Спасибо, детка. Не провожай меня». – Всё, что Дженсен сказал тогда Падалеки, хлопнув его по плечу и садясь в машину. Улетал он на 2 недели раньше срока истечения контракта с университетом. Провалитесь, все вы – провалитесь. Дженсен пеленал сердце, накрепко, насмерть, кропотливо собирал себя по кускам и, казалось, у него вполне сносно получалось. Только иногда он ощущал, что границы – болят. Те самые незаметные швы – ноют, как давно залеченный перелом в дождливую погоду.

И вот теперь он стоит в этой родной идеально выглаженной надоевшей форме в главном отсеке космической станции, смотрит тревожно-нежно на монитор и отвлеченно удивляется тому, за каким чертом ему все эти данные о Падалеки? Да ради Бога, он лучше всех знает его, всего, включая родимое пятно на правой ступне и родинку между лопатками. Он бы мог с закрытыми глазами языком проложить между ними маршрут. Минимум свободы домысливания.
Вокруг – открытый космос, бесконечное пространство, но бежать от Джареда – некуда. Парадокс.

Он нашел его.

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 4

[Угадайка СПН]

Арт сделан по мотивам фика «Дурацкая затея»

Артер: Белый кролик

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3

---

Цепочка №3: звено 3

[Угадайка СПН]

Текст написан по мотивам арта:


Название: Дурацкая затея
Автор: Fly!
Бета: njally
Пейринг: Дж2
Рейтинг: PG-13
Примечание: AU


Год 417 от заселения Андорры.
Дженсену только-только исполнилось двадцать, когда он обратился в Центр. Демонстративно отправился туда после очередной вечеринки, заявив, что его все достали. Приятели поржали и проводили до самых увитых каменными розами ворот, благо, столичное отделение работало круглосуточно. В самом деле, смешно: самый популярный парень в училище – и ищет себе пару через совмещение психопрофилей.
Но еще смешнее было то, что Дженсен в самом деле на что-то надеялся. Потому что… Ну, правда – достали. И млеющие, глупо хихикающие и чуть ли не капающие слюной девицы, и парни с масляными глазами, норовящие вжаться стояком ему в пах или задницу через десять минут знакомства. Поговорить, блин, не с кем. Ты ему про преимущества двигателей МП42 в условиях высокого атмосферного давления, а он на твои губы пялится и член себе поправляет. Незаметно, типа. А о красотках с курсов подготовки стюардесс и вспоминать нечего: «Ты такой ууумный», – и навалиться грудью. Или хлопнуться на колени, если с грудью не очень, зато задница не подкачала. Вот и все разнообразие. Самое обидное, что на инженерном полно было неглупых девчонок, только вот Дженсена они обходили по большой дуге, а если и пересекались с ним где-нибудь, то так старательно не смотрели в лицо, что он начинал чувствовать себя уродом.
В общем, была у него надежда, что навязчивая реклама не слишком врет, и программа Центра психологической и сексуальной совместимости в самом деле не дает сбоев. Так что он честно высидел два часа с датчиками на голове, груди, запястьях… Ну и на причинном месте тоже, хотя об этом реклама стыдливо умалчивала. Прошел кучу бессмысленных на первый взгляд тестов, посмотрел странноватое слайд-шоу… Устал. Так что финальное предложение оператора – сделать несколько фотографий для анкеты – энтузиазма не вызвало совершенно, и Дженсен просто сунул ему флеш-брелок, предложив взять любой из записанных на нем снимков. Тот выбрал глупейшую фотографию с лошадью – из «фотосессии», которую устроила Дженсену Мак, когда собирала портфолио для своего школьного проекта по художественной фотографии. Сестре он тогда отказать не смог, а оператору сейчас – почему-то постеснялся. Сказал же – берите любую, тот и взял… И что теперь, просить заменить, потому что «я тут слишком губастый»? Нафиг.
Тем более, что результата затея с Центром все равно не дала: Дженсену так и не пришел вызов на встречу с возможным партнером. Пару недель он с нетерпением проверял почту, потом энтузиазм немного утих, но через пару месяцев тишины Дженсен все-таки не выдержал и обратился в службу поддержки Центра. Получил формальный, как ему показалось, ответ о высоких стандартах работы Центра, не позволяющих составлять пары с менее чем 95% совместимостью, и плюнул на эту затею. Тем более, что она и впрямь была дурацкой – никакие «спутница или спутник на всю жизнь» ему были не нужны, ему просто хотелось, чтобы те, с кем он трахался, видели его, а не только губы, ресницы и задницу.

Год 424 от заселения Андорры.
После окончания училища Дженсен, лучший студент на своем курсе, без проблем поступил в Экспедиционный корпус, и на родной планете с тех пор появлялся только будучи в отпуске. Через несколько лет он дослужился до первого пилота, не за горами были и капитанские нашивки. Сослуживцы заключали пари на то, станет ли он самым молодым командиром корабля за последнее десятилетие, или рекорда Моргана ему все-таки не побить. Сам Дженсен на рекорд не особо рассчитывал, но сравнение льстило. Профессиональная репутация зачастую важнее должности – потому что отдавать приказы тем, кто тебя не уважает… В общем, на месте Коллинза Дженсен бы давно уволился со флота. Или хотя бы перевод на другой борт попросил. Нельзя трахаться там, где работаешь.
Кстати говоря, с того момента, как Дженсен это понял, вопрос о совмещении «поговорить» и «покувыркаться в койке» отпал сам собой. Для первого были те, с кем он работал, для второго – очередная девица в очередном порту. В самом деле, какой смысл искать общие интересы с той, кого видишь в первый и последний раз?
Так что вызов из Центра, полученный двадцатисемилетним Дженсеном Экклзом по возвращении из рейса в систему Шестнадцатой Лебедя, застал его врасплох. Но игнорировать законы родной планеты Дженсен позволить себе не мог: к институту семьи на Андорре относились очень серьезно и за срыв программы Центра могли и выслать с планеты. Лет эдак на десять. Родители бы этого не простили – так они с сыном хотя бы пару раз в год виделись. Поэтому Дженсен дисциплинированно явился во дворец свиданий, нашел своего оператора и ознакомился с досье своей предполагаемой «половинки». И только увидев снимки худого лохматого парня с носом уточкой, понял, что в глубине души все-таки надеялся на изящную шатенку с большой грудью. Но, видимо, не зря всю последнюю экспедицию Дженсену так отчаянно везло в покер. В любви ему предстояло удовольствоваться долговязым студентом юрфака, запечатленным в дежурных интерьерах Центра штатным фотографом. Нет, этого в досье сказано не было, но профессионально занимавшаяся фотографией Мак ни о чем, кроме своей работы, разговаривать последние три года не желала. А Дженсен сестру любил, так что научился разбираться в стилях и школах фотографии, хоть и чисто теоретически. Снимки предназначенного ему спутника жизни, мягко говоря, не впечатляли.
Согласие на организацию свидания Дженсен тем не менее дал: оформить официальный отказ законодательство позволяло, но запись вносили в личное дело, а для получения внеочередного звания оно должно быть безупречным. Звездный флот Андорры славился своей консервативностью. На однополого партнера там тоже могли посмотреть косо, но все же не так, как на пренебрежение возможностью создать семью.
«Свидание» – хотя какое это, к черту, свидание, полные сутки взаперти с совершенно незнакомым человеком, – было назначено через неделю, но уже через день Дженсену позвонили из Центра с извинениями. Его предполагаемый партнер, Джаред Падалеки, закончил обучение и отбыл на свою родную планету. А на Регане отделения Центра пока не существовало, соответственно, и вызов на свидание мог быть передан только в случае возвращения Падалеки на Андорру.
Дженсен выдохнул, покидал в сумку самое необходимое и уехал за город, в родительский дом на берегу озера Лан, где и провел оставшиеся недели отпуска.

Год 430 от заселения Андорры.
Прошло еще шесть лет, и Дженсен совсем забыл бы о своем несостоявшемся свидании, если бы не родители. Последние года полтора-два они настойчиво намекали, что ему пора подумать о собственной семье, приводили в пример старшего брата и прочих женатых родственников и знакомых, особенно сверстников Дженсена. И отговариваться тем, что Центр уже нашел ему суженого, но вот не судьба пока встретиться, оказалось очень удобно. Правда, в последний его приезд мама поинтересовалась, не собирается ли он слетать на Реган…
Так что, вернувшись из очередного рейса весной 430-го, капитан Дженсен Эклз не слишком торопился навестить родителей, предпочитая валяться в своей городской квартире перед экраном визора и восхитительным образом скучать. Он вообще очень любил поскучать, только вот приходилось нечасто. Из состояния блаженного ничегонеделания его вырвал телефонный звонок, и бодрый девичий голос сообщил, что его предполагаемый партнер в настоящее время находится на Андорре, и, поскольку мистер Эклз тоже здесь и в отпуске, она назначает им свидание в ближайшую субботу.
– Почему в субботу? – заторможено переспросил Дженсен.
– Потому что работа мистера Падалеки позволяет ему выделить полные сутки, необходимые для свидания, только с утра субботы по утро воскресенья.
– И кем он работает?
Не то, чтоб Дженсена это в самом деле интересовало, скорее, он просто тянул время, пытаясь свыкнуться с мыслью о внезапно обрушившемся на него семейном счастье. Центр ошибок не делает, так ведь?
– О, он адвокат. Работает в Андорском представительстве Реган Шипс Инкорпорейтед. Вы как раз летаете на судне их производства, верно?
– Хожу, – буркнул Дженсен.
– Простите, что?
– Я хожу на корабле, построенном Реган Шипс. Летают на самолетах.
-О, извините, я не знала. Желаю вам удачного свидания и счастливой совместной жизни с мистером Падалеки! До свидания!
Дженсен еще секунд тридцать слушал короткие гудки, потом положил трубку. Суббота – это послезавтра?
Телефон зазвонил вновь.
– Да? Нет, мам, я завтра не приеду. У меня свидание в субботу. Нет, мам его нельзя отложить. Это Свидание. Да, в Центре. Да, я тоже очень счастлив. Да, я обязательно потом тебе позвоню. Спасибо. Спасибо. Угу. Конечно. Пока.
Он даже не помнил толком, как этот Падалеки выглядит.

Вспомнил в субботу утром: «Не так! Не так он выглядел!» Если бы на фотографии был вот этот… шкаф? Жираф? Помесь жеребца с секвойей. В общем, если бы на снимке Дженсен увидел такое почти двухметровое безобразие с тяжелой челюстью и шире его самого в плечах, он бы плюнул на капитанские нашивки и написал отказ.
Дженсен рефлекторно дернул ручку двери, через которую вошел – заперто. Ну конечно, полные сутки. Прервать свидание можно только при возникновении реальной угрозы жизни и здоровью. Дженсен смерил взглядом своего визави, замершего у своей двери на другом конце комнаты. Да, это еще вопрос, угрозу чьей жизни можно обеспечить, если…
Ладно, какое тут уж если. Сам в это втравился, никто за руку не тащил. Сам и разгребать должен. В конце концов, у него большой опыт по проведению длительного времени в ограниченном пространстве с самыми разными людьми, в том числе и не слишком приятными. Дженсен оттолкнулся ладонью от двери и прошел в центр комнаты, к двум широким креслам. Опустился в одно из них и невольно скривился. Нет, кресло было удобным, но из него открывался великолепный вид на арочный проход в соседнюю комнату и стоявшую в ней широченную, застеленную белоснежными простынями кровать.
– Дженсен? – неуверенно спросил… Джаред. Джаред Падалеки, глупо делать вид, что не запомнил это имя еще шесть лет назад.
– Что?
– Это я тебя хотел спросить. Что-то не так?
Дженсен оглянулся – Джаред все еще переминался с ноги на ногу у входной двери. Странная стеснительность для такого лба. Или?
– Ты пассив?
Джаред изумленно вскинул брови:
– Ты всегда так знакомишься?
Дженсен на секунду честно задумался, потом ответил с широкой улыбкой:
– Не помню. Сто лет с парнями не знакомился. Ну, в смысле – с этой целью.
– А разве тут цель – не создание семьи? Мне вроде так объясняли.
Вот ведь кайфолом. Только Дженсен развеселился…
– А тебе семья нужна, да? Дом, камин, собака, совместное распитие пива перед визором? А по другому – никак? Самому, без Центра?
– А тебе? – Джаред, наконец, отлепился от своей двери и уселся во второе кресло. Вытянул длинные ноги, так, что они оказались у Дженсена чуть не под носом.
– А мне просто скучно было. Приколоться захотелось.
Не то, чтобы Дженсен всерьез рассчитывал его уязвить, но все-таки ощутил разочарование, когда Джаред всего лишь скривил в небрежной гримаске рот и равнодушно ответил:
– А мне – любопытно. У нас такого нет, и вроде как не считается, что оно нужно. А тут ребята на курсе принялись доказывать, как это замечательно и безошибочно… Вот я и решил проверить. Чуть было отказ не написал, в итоге.
– Это еще почему? – совершенно иррационально Дженсен почувствовал себя оскорбленным. Хотя – какое ему дело до пристрастий этого типа? Может, он вообще только по девочкам? Хотя тогда бы точно отказ написал. Да и не выдал бы им Центр рекомендацию…
– Ну, я не педофил, вообще-то, – жизнерадостно сообщил Джаред. Дженсен аж задохнулся от возмущения, а тот продолжал, как ни в чем не бывало: – Но потом увидел, сколько лет назад сделан снимок, и даже интересно стало, что из тебя могло вырасти.
Дженсен встал. Нет, умом он понимал, что пытаться подавить габаритами – этого… Но сработал на чистом рефлексе.
– Ну и как? Посмотрел?
– Ага, – Джаред задрал голову и ухмыльнулся. Вставать и использовать данное ему природой преимущество он не торопился, и Дженсен почувствовал себя глупо. – Прикольно. Но не в моем вкусе. Ошибся ваш Центр.
– Центр не ошибается, – возмутился Дженсен и замолчал, когда сообразил, в какую ловушку загнал его не вовремя пробудившийся патриотизм.
Джаред, похоже, тоже это понял и еще больше развеселился.
– Да ну? Значит, я тебе нравлюсь? Ты готов провести со мной остаток своих дней?
Что Дженсен точно был готов уже сделать, так это двинуть кулаком в нагло оскаленный ровный белый ряд зубов.
– Признай уже, – Джаред слегка пригасил улыбку и удобно откинулся на спинку кресла, заводя руки за голову: – Лажанулась ваша свадебная контора. Не подходим мы друг другу.
– Откуда ты знаешь? – грубо спросил Дженсен. – Я тебя еще не трахал.
– И не будешь, – снова расплылся в улыбке Джаред. – Я актив.
– Что?! Да твою ж мать, они что там, совсем охренели?!
– Ну вот, а говорил – Центр не ошибается. Влип ты, Дженсен, – неожиданно посерьезнев, Джаред поднялся на ноги, оказавшись с Дженсеном нос к носу. Ну, если быть точным, то нос ко лбу, жираф чертов. – Придется тебе выбирать, чью честь отстаивать: свою или родной планеты.
Пару секунд Дженсен молча смотрел на его ямочку на подбородке, потом развернулся и прошел в арку за спинками кресел. Там находилась небольшая столовая: стол, пара стульев, шкафчик с приборами и окошко доставки. Дженсен включил меню и принялся выбирать себе что-нибудь на завтрак. В конце концов, дома он только кофе выпил.
– О, хорошая мысль, – подошедший Джаред заглянул через его плечо в меню и попросил: – возьми мне глазунью с беконом и блинов. И тосты с джемом. О, у них мороженное есть!
Когда они наконец уселись завтракать, Дженсен окинул взглядом противоположный край стола и не удержался, спросил:
– Ты в самом деле собираешься все это сожрать? Не боишься, что разнесет?
– Не-а, у меня метаболизм хороший, – легкомысленно отозвался Джаред. Проглотил очередной блинчик и спросил, зараза такая, сочувственно: – А тебе приходится диету держать, да?
– Нет!
Только в тренажерку через день ходить. Но этого Дженсен говорить не собирался. Тем более что ничего «такого» в этом не было, и вообще, Джаред наверняка тоже качается – вон, какие бицепсы.
После еды настроение предсказуемо улучшилось, даже благодушие какое-то появилось, и Дженсен вполне мирно побеседовал с Джаредом о работе. Сначала о своей, потом – о его. В принципе, Дженсен о своем корабле и экспедициях поговорить всегда любил, но знал, что не слишком хороший рассказчик, и потому обычно себя одергивал, не давая увлекаться. Но тут как-то хорошо пошло: Джаред, как оказалось, прекрасно умел слушать и вовремя задавать наводящие вопросы. «Профессиональное, наверное», – подумал Дженсен, но почему-то без раздражения. И милостиво поинтересовался, чем же занимается сам Джаред. Выпустил джинна из бутылки, называется. Хотя… Всё оказалось не так страшно. В адвокатской деятельности Дженсен, конечно, не смыслил ни черта, до сих пор как-то обходилось, в услугах юристов он не нуждался. Но Джаред так забавно рассказывал о разных казусах своей практики, больше внимания уделяя человеческим взаимоотношениям и поступкам, чем собственно юридическим тонкостям, что Дженсен прямо заслушался.
Потом они решили, что можно бы уже и пообедать, Дженсен глянул на часы – в комнатах их не было, но свои наручные ему разрешили оставить, – и поразился тому, сколько, оказывается, времени прошло. Неудивительно, что он опять проголодался. Джаред азартно пытался выбить из доставки какие-то специальные стейки, которых не было в меню, Дженсен хмыкнул, выбрал нож поострее и, аккуратно отодвинув Джареда от окошка, быстро свинтил переднюю панель с блока меню.
– Ого. Слушай, а оно не сломается? Нам же тут еще долго сидеть, жрать захочется…
– Спокойно, сейчас все будет. И стейки, и утка по-пекински. – Дженсен поковырялся в маршрутизаторе и сменил подключение со стандартного на ведущее в ресторан на первом этаже Центра. Был, конечно, риск, что чисто физически шахты доставки изолированы друг от друга… Дженсен прикусил губу и ввел простейший заказ – на булочки с соленым маслом, чтобы проверить.
– Ты что, еще и на инженера учился?
– Нет, – не отводя глаз от окошка, отозвался Дженсен. – Да!
Доставка нежно звякнула и выдала изящную фарфоровую тарелочку с булочками. Дженсен торжествующе ухмыльнулся и принялся вводить основной заказ:
– Все, получишь ты свои стейки.
Он оглянулся – Джаред сидел на полу у его ног, задрав лохматую башку, и глядел… пожалуй, что восхищенно.
– Здорово! А скоро?
– Ну, как пожарят – это ж тебе не фаст-фуд.
– А что?
– Ресторан на первом этаже видел? Пафосный такой? Ну вот, я к нему подключился.
– Обалдеть! – Джаред всплеснул руками и сшиб тарелочку на пол. Она жалобно звякнула и разбилась. – Вот черт…
– Забей, – Дженсен огляделся, нашел хозяйственную панель и выпустил уборщика. – Пошли пока в ту комнату, пусть все соберет.
– И все-таки, – спросил Джаред, когда они перебрались в кресла, – где ты этому научился?
– Слушай, я пилот. А пилот, который не знает, что у него под приборной доской…
– Это не пилот? – весело закончил за него Джаред.
Дженсен ухмыльнулся.
– Это пилот, который никогда не станет капитаном.
Интересно, он не слишком хвастается? Дженсен покосился на безуспешно пытавшегося спрятать улыбку Джареда и решил, что пора притормозить. А ведь даже не пил! Кстати…
– Ты не заметил, у них пиво в меню было? Впрочем, в ресторане точно есть, – он начал было подниматься с кресла, но Джаред, вдруг подавшись вперед, удержал его за руку.
– Не надо, Дженсен. Здесь же запрещено. Еще выгонят…
– Запрещено? Правда что ли?
– Точно. Я читал правила. Ну, тогда еще, прежде чем на анкетирование пойти. Но вряд ли они изменились, как думаешь?
– Обидно, – сказал Дженсен, хотя, на самом деле, обидно ему не было. Было… хорошо, понял он с удивлением. Как-то очень комфортно и весело.
Звякнула доставка, и они пошли уничтожать стейки.

– И что, у вас реально верят, что этот Центр никогда не ошибается в подборе пар?
Обед они прикончили, а с кофе – Дженсен заказал из того же ресторана, и им прислали крохотные хрупкие чашечки, смешно смотревшиеся в их лапах, особенно в Джаредовой – перебрались обратно в кресла. Джаред обнаружил, что у них есть колесики под задними ножками, и теперь, откинувшись в своем так, что передние повисли в воздухе, катался по комнате, отталкиваясь каблуками. Дженсен мысленно заключал сам с собой пари на то, сколько времени пройдет, прежде чем тот перевернется.
– Да.
– И ты знаешь семьи, которые бы так образовались?
– Конечно. Двое моих сокурсников так женились, одноклассница… Тетка моя, наконец, так жену нашла.
– То есть ты в самом деле рассчитывал на «долго и счастливо, и умерли в один день»?
– Слушай, я же тебе говорил – это чисто ради…
– Прикола, да. Я помню, – Джаред наконец остановился, ножки кресла стукнули об пол. – Но не понимаю, как это вяжется с твоей убежденностью в том, что здесь – все всерьез и безошибочно. Ты что, хотел найти любовь всей своей жизни только затем, чтобы над ней поржать?
Второй раз за этот длинный день Дженсен не нашелся, что ответить.
– Хочу еще кофе, – выдавил он, наконец, и ушел в столовую.

Второй кофе в Дженсена предсказуемо не полез – его было мало, но он был крепкий, – и он вернулся к Джареду, оставив обе чашки на столе.
– Знаешь, я тоже не понимаю. Тебе было любопытно, сработает или нет? А если бы сработало? Ты бы все равно уехал? И оставил «любовь всей своей жизни», – Дженсен постарался спародировать его интонации, и судя по всему, ему удалось – Джаред вздрогнул, – горевать в одиночестве?
– Нет. Я бы нашел работу на Андорре. Собственно, я и так это сделал.
Отлично, капитан Эклз. Инопланетник демонстрирует куда большую ответственность за свои поступки, чем ты.
– Я бы мог не ходить больше в дальние рейсы, – пробормотал Дженсен неловко. – Перевелся бы на торговый или военный…
– Будь я твоим партнером, никогда бы не потребовал такого.
– Да ну? – Дженсен неожиданно разозлился. Что этот парень ему тут изображает? Идеального мужа? – И как ты себе представляешь «долго и счастливо» с человеком, который дома бывает несколько недель, много – месяцев – в году?
– Если честно – с трудом, – покачал головой Джаред. – Но ты слишком любишь свою работу, чтобы быть счастливым без нее. А это входит в условия задачи.
И он совершенно обезоруживающе улыбнулся. На щеках у него были ямочки. И родинки. И прическа в стиле «мною вымыли гальюн», совершенно не соответствовавшая образу успешного адвоката.
– Слушай, – быстро, не давая себе передумать, спросил Дженсен, – а ты правда – стопроцентный актив?
– Увы. Ты, как я понял, тоже?
– Не совсем, – Дженсен облизал пересохшие губы, – процентов на восемьдесят.
Джаред наклонил голову, разглядывая его. Дженсен был уже готов взять свои слова назад, когда тот предложил:
– Я могу попробовать в пассиве. Вдруг хорошо получится?
Ну твою ж мать.
– Ты всегда такой жертвенный?
– Нет. Просто не хочу упустить свой шанс. Ты практически убедил меня, что он есть.
– Я тоже, – после небольшой паузы ответил Дженсен. – Хочу попробовать.

И они попробовали. Получилось в самом деле неплохо. Они попробовали еще. И еще – поменявшись ролями. Получилось еще лучше.
– Это опыт, – задыхаясь, заявил Дженсен.
– Проверим? – предложил Джаред.
И они поменялись снова.

Звуковой сигнал, возвещающий об окончании свидания, верещал минут десять. Потом отключился. Джаред и Дженсен спали.

Конец

@темы: Испорченный телефон: цепочка 3