Цепочка №3: звено 13

[spn-ugadajka]

Текст написан по мотивам клипа «...and I followed»

Название: Мой личный штат Техас
Автор: Brian J. Christopher
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: J2
Предупреждения: все больны; смысла мало
Примечания: название - из-за фильма Гаса Ван Сента "Мой личный штат Айдахо".
Нарколепсия - заболевание центральной нервной системы, характеризующееся сложными расстройствами сна: приступами внезапного засыпания, галлюцинациями при засыпании и пробуждении, кратковременной парализованностью тела.

--

Мой личный штат Техас

Мой личный штат Техас

--

"Их много. Я насчитал пятерых, но не уверен, что не проспал еще кого-нибудь". Дженсен сводит брови, глядя в исписанный лист бумаги - его почерк, а ни слова знакомого.

- Мы больше не в Канзасе, детка, - Джаред возникает на пороге и бросает набившую оскомину фразочку. Останавливается посреди комнаты - босой, в одних джинсах, рисуется. Скорее всего, это и не Джаред вовсе. Дженсен отмахивается от него и записывает: "07/04, отель "Санденс", скучно, солнечно". Раньше - до поездки - его заметки состояли почти исключительно из цифр, и он пытается вернуться к этому формату, но иной раз лишние слова сами выплескиваются.

- Хорошо, что ты не спишь, - продолжает Джаред, - нам бы неплохо выехать сегодня в ночь.

Точно - не Джаред. Тот, хоть и с шилом вечным в заднице, не рвется постоянно в дорогу. Это или Сэм, его мелкий брат Сэмми, которому нужна четкая цель и мотивация, или Клэй, ищущий и не находящий. Лень приглядываться, кто именно. Дженсен читает несколькими строчками выше: "Карта. Границы очерчены красным. Юг и юго-восток". В глазах чернеет, загорается изнутри век картинка. Он засыпает.

- Доброе утро, - говорит Джаред откуда-то сверху. Дженсен моргает, садится и оглядывается, ставит мысленную галочку: неизвестно когда/неизвестно где, обочина хайвея, темно, звездно. Надо это записать.

- Привет, - отвечает он. Джаред - или кто-то из других - треплет его по волосам и протягивает сэндвич в замызганной обертке.

- Через три или четыре дня будем дома. Это если с остановками считать.

- Хорошо.

Слово "дом" заставляет дернуться всем телом, по лицу пробегает привычная судорога, Дженсен падает головой Джареду на колени и ждет, пока вернется контроль над мышцами. Он помнит - очень смутно - что они поехали сюда для того, чтобы найти причину возникновения разных Джаредов, но еще помнит четкую уверенность: ищут они не там, где надо. Он снова начинает жалеть, что сказал им правду об остальных, убедил каждого, что не лжет; не потому, что не хочет или не хотел ехать, а потому, что Сэм терпеть не может бессмысленных поступков. Сэм значит для Дженсена чуть ли не больше, чем все они, вместе взятые: с Сэма все началось, без Сэма не было бы того Джареда, каким Дженсен его узнал и запомнил. То есть, технически, они уже нашли причину его состояния. Просто звучит оно недостаточно веско для логичных и нелогичных, импульсивных и спокойных, простых и сложных персонажей. А может, Дженсен даже ни разу не излагал им эту теорию - он записать-то не всегда успевает, что кому сказал, пока бодрствовал.

Он помнит, что совсем недавно ему было лучше, ну, в смысле болезни: единственный симптом, остававшийся с подросткового возраста - повышенная сонливость днем - даже работе редко мешал. Странное дело, что становится хуже с годами, и что каким-то образом перемешивается с тем, что кое-кто съехал с катушек. Вроде бы врачи говорят...

- Тише, тише, сейчас пройдет, - бормочет Джаред, будто не знает, что Дженсену не больно ничуть, и давно перестало быть страшно. Зато становится ясно, что с ним в кои-то веки именно Джаред. Дженсен скучает по нему постоянно, до горечи во рту, когда рядом другие, хотя сильно любит каждого.

Перед глазами возникает дешевая комната, Сэм-без-души с пачкой купюр в руке, и он сам, только на десяток с хвостом лет моложе: Алек. Привычно яркая галлюцинация кого-то из своих с кем-то из Джаредов. Это постоянно происходит; это, пожалуй, логично; он не может не думать: а если бы у меня такое началось? если бы все мои вылезли из головы наружу, как бы они ужились с Сэмом, Люцифером, Клэем, Томом, еще черт знает с кем? Ролей было много и, видит Бог, он не принимал большинство близко к сердцу. Просто хочется иногда, ну, соответствовать. Когда Джаред снимает упавшую ресницу с его щеки в очередной раз и требует, улыбаясь по-детски, по-домашнему (Том Кинкейд или Дин Форрестер?) загадать желание, Дженсен неизменно просит у высших сил сделать его таким же, как Джаред, чтобы во всем, всеми, дополнять его.

Приступ заканчивается, и Дженсен со вздохом разворачивает сэндвич. Джаред обнимает его одной рукой за плечи, смотрит в небо, перечисляет грубым шепотом названия созвездий, википедия ходячая. Три дня до Техаса, юго-восток? Нет, юг, если Люцифер говорил, что они больше не в Канзасе. Нет, это был не Люцифер, хотя усмешка похожая. Нет, нет, нет. Вечная с ними путаница. Невнятная карта Соединенных Штатов Падаландии.

Дженсен жалеет о том, что сказал им правду, но не жалеет, что не стал спорить с единодушным решением Джаредов не обращаться к врачу. А все потому, что Дженсен жадный.

Перед съемками финала совершенно замучили видения о том, как он уходит, по-диновски нахмурив брови, и плотно прикрывает за собой дверь. Он ушел бы первым, в этом сомнений нет, если бы дошло до такого. Помнил эти видения, что самое забавное, ярче других, и не понимал, откуда такой глупый страх - собственного ухода, ведь от Джареда на тот момент его отлепить не в состоянии был никто, никак, никогда. И уж особенно после того, когда его самый родной в мире так удачно свихнулся, добавляя к сформировавшейся за годы со-зависимости. Так что после вечеринки в честь конца съемок он, не спрашивая разрешения ни у кого из Джаредов, просто позаботился о том, чтобы их не ждали к четвертому июля. Собак - Джордану и Данниль, сувениры - на ebay, фанатам - видео на твиттере, друзьям и родителям - по звонку и открытке. Хорошо, что как-то незаметно для себя самого научился идеально копировать почерк Джареда. Хорошо, что адвокат Женевьев еще полгода назад разобрался с документами о разводе.

- Ты в курсе, что я тебя похитил? - спрашивает Дженсен с полным ртом.

- Эй. Это была моя идея - прокатиться.

- Конечно, твоя. Мне бы в голову не пришло.

- Вот так-то. Все мои идеи гениальны.

- Никто и не спорит.

Лучший способ заткнуть Джареда - согласиться с ним. Дженсену, на самом-то деле, вовсе не хочется его затыкать, пока он тут, а само вылетает, по древней привычке. Он откладывает сэндвич на траву и поворачивает голову, смотрит в подсвеченное звездами лицо, думает: интересно, а если я придумаю для него новую роль, он ее оживит тоже, или это не работает так? Впрочем, сценарист из него фиговый; вот режиссер, кажется, все-таки очень ничего.

- Не будешь доедать? - спрашивает Джаред.

Дженсен качает головой: у него перед глазами уже не далекие отблески хайвея, а кровать, занавешенное окно, разморенный после секса Алек и Люцифер (однозначно - Люцифер, горячий, опасный и глупый, как обиженное дитя).

- Не спи, - шепчет Джаред ему в висок, - не спи, Дженсен.

Дженсен замечает, что он убрал руку - наверное, чтобы спрятать сэндвич до лучших времен - и просто сидит рядом, вплотную, теплый.

- Я тут, - говорит Дженсен, склоняя голову ему на плечо.

Джаред просыпается совершенно дезориентированным, когда роли сменяются прямо во сне, ловит ртом воздух и озирается по сторонам. Дженсен узнает в этом собственную болезнь и ругает себя за невольную улыбку: наверное, не нужно ничего больше желать, все и так совпадает отлично.

- И я тут, - улыбается Джаред.

Именно. Чертовски хорошая ночь.