Виктор трет глаза тыльной стороной ладони и гасит окурок в старой жестянке, явно не первый год стоящей на крыльце. Дин чистит ружья, разложив их на грязном полу гостиной. И смотреть на то, как он, сосредоточенно закусив губу, уверенными движениями сильных пальцев загоняет патроны в магазин винтовки – это занятие совсем не для его нервов.
читать дальшеНа улице все еще прохладно. Сэм разбирает багажник, поминутно вспоминая далеко не теплыми словами неаккуратность брата. У него на шее два свежих засоса, небрежно прикрытых мягким воротником рубашки. Виктор уже давно перестал даже пытаться изгнать из своего воображения картину – Дин, жарко целуя горячую кожу, оставляет маленькие аккуратные синяки на шее брата. Потому что каждую ночь просыпается с твердым, прижатым к животу членом, и, судорожно вбиваясь в собственный кулак, трижды проклинает и Дина, и его губы, и собственную тупость.
Первые две недели они почему-то думали, что он ничего не замечает. Потом перестали этим заморачиваться, потому что только полный идиот не понял бы, что между ними происходит. Двухместные номера, постоянные отговорки, чтобы не ходить никуда вечером, счастливые глаза каждое утро. И каждое утро Виктору все сильнее хочется броситься с моста.
Неделю назад он, неожиданно для самого себя, бросился навстречу призраку, отталкивая с его пути Дина. И этим заработал вывих плеча и странные взгляды со стороны братьев. Ну что же, когда-нибудь они все равно сами все поймут и ему придется уйти. А такими бездумными выходками он только приближает этот неприятный момент.
В тот же день они заволокли его в свой номер и напоили до абсолютно невменяемого состояния. Хотя и сами не отставали, потому к моменту, когда у Виктора начало всерьез двоиться в глазах, Сэм давно уснул, привалившись к кровати. Дин, вытянув ноги на полу, неуклюжими пальцами пытался открыть новую бутылку виски.
- Я понимаю, что ты думаешь... – нетвердо выговаривая слова, зачем-то начал он. – Ну, думаешь ты явно черт знает что…